Их любимые сказочки про белого бычка.

Их любимые сказочки про белого бычка.

Детишки, рассаживайтесь поудобнее! Сначала мы расскажем вам про ловлю гравитационных волн. Все детекторы этих волн рассчитаны на то, что эти волны движутся со скоростью света. А почему? Потому что «их скорость большая-пребольшая, но больше скорости света она быть не может». Так говорит официальная доктрина. А мы говорим другое. Вспоминаем: тягу телу сообщает не вещество далёкого «силового центра», а тот самый участочек гравитационного «склона», на котором тело и находится. Значит, тяготение должно действовать без задержки во времени. И опыт подтверждает, что так оно и есть. Ван Фландерн [Ф3] обращает внимание на то, что в уравнениях небесной механики скорость действия тяготения принята бесконечной — и именно такие уравнения описывают движение планет с сумасшедшей точностью: до нескольких угловых секунд за столетие. Может быть, кто-то скажет, что это — не более чем косвенные свидетельства? И потребует результатов измерений «скорости гравитации»? Но, дети, мы же с вами понимаем, что бесконечную скорость измерить невозможно. Зато получить на опыте нижнее ограничение на неё — это пожалуйста. Ещё Лаплас подметил: если солнечное тяготение действовало бы на планеты с запаздыванием, то их орбиты эволюционировали бы. Но таких эволюций не наблюдается. Отсюда Лаплас получил нижнее ограничение на скорость действия тяготения: оно превысило скорость света на 7 порядков [Л4]. А уже наш современник Ван Фландерн [Ф3] сообщил об эксперименте, в котором принимались импульсы от пульсаров, расположенных в разных частях небесной сферы. Обработка давала зависимости, от времени, векторов скорости и ускорения Земли. Оказалось, что центростремительное ускорение Земли, обеспечивающее её движение по орбите, направлено не к видимому положению Солнца, а к его истинному положению. Свет испытывает аберрацию (снос по Брэдли), а тяготение — нет. Отсюда получили уточнённое нижнее ограничение на скорость действия тяготения — оно превысило скорость света уже на 10 порядков [Ф3]. На наш взгляд, всё нормально!

Релятивисты реагируют на эти факты своеобразно. Вот Копейкин и Фомалонт [К6,К7] божились, что в эксперименте с использованием радиоинтерферометров со сверхдлинными базами они «впервые измерили скорость гравитации». Как будто не было результатов ни Лапласа, ни Ван Фландерна. Нюанс в том, что «впервые измерили» эту скорость так здорово, что она почти совпала со скоростью света. Для этого пришлось попыхтеть, однако. Наш анализ данных и методики Копейкина и Фомалонта показал: они сознательно проимитировали желаемый результат [Г16]. Пусть, дескать, детекторы гравитационных волн живут долго и счастливо! И умрут все в один день!

А вот и следующая сказочка — про нейтрино. Ловят его, ловят — выловить не могут. Потому что его попросту придумали, чтобы спасти от краха закон сохранения релятивистского импульса, который с очевидностью нарушался при бета-распаде ядер [Г1]. Если бы не эта придумка, теория относительности давно рухнула бы. Прелесть метода в том, что нейтрино изначально наделили свойством не оставлять следов в детекторах — поэтому можно было валить на нейтрино ответственность за свои теоретические проколы, да без риска быть пойманным на лжи. Этот метод от души попользовали не только в теме бета-распада ядер, но и в теме распадов мезонов [Г17]. Там тоже возникли проблемки по линии релятивистских законов сохранения. А свистнули на помощь неуловимое нейтрино — и сразу полегче стало. Всего-то допустили, что пи-мезон распадается не только на мю-мезон, а ещё и на нейтрино — и релятивистские шуточки обрели видимость серьёзности. Правда, в случае с распадом мю-мезона, аналогичная схемка не вполне сработала: одного нейтрино оказалось мало. Пришлось допустить, что мю-мезон распадается на электрон и целых два нейтрино! Теоретики — народ щедрый! Вот если сегодня кто-то усомнится в существовании нейтрино, то ему скажут: «Схемы распада мезонов даны в учебниках! Без нейтрино там полная чушь получается! И потом, есть же специальные детекторы нейтрино — вполне грандиозные сооружения. Если они детектируют не нейтрино — то что же?» О, ответ на этот вопрос хорошо известен. Эти грандиозные сооружения детектируют вовсе не нейтрино, а «продукты реакций, которые, как полагают теоретики, может инициировать только нейтрино — одно на триллион, да и то в урожайный год» [Д3].

Время от времени нейтринная тематика всплывает в СМИ — чтобы публика не расхолаживалась. В 2011 г. такое всплытие особенно удалось. Публике сообщили, что расстояние в 730 км сквозь земную кору нейтрино преодолевали не просто играючи, а ещё и на 61 наносекунду быстрее, чем в случае движения со скоростью света. Что тут началось! Иные обрадовались и, для теории относительности, усмотрели здесь конец — который они давно предвидели. А мы — просто заглянули в Препринт [П3] авторов сенсации. Это, дети, полный ужас. Никаких корреляций между «генерируемыми пачками нейтрино» и «детектируемыми нейтрино» — не было и в помине [ВЕБ3]. Если бы эти корреляции были, то прямое нахождение временных сдвигов между событиями на источнике и детекторе — не представляло бы особых сложностей. Но по-простому в нейтринных экспериментах не получается. Вот и перемножали вероятности соответствия тех и других событий, отчего «максимальное правдоподобие», по мере накопления данных, уменьшалось (!) и в итоге опустилось до невообразимой величины: ?10^-75000! Сопоставьте: число частиц во Вселенной оценивается всего-то в 10⁸⁰! Короче, мораль: у авторов «сенсации» [П3] не было доказательств не только того, что нейтрино летели быстрее света, у них не было доказательств и того, что нейтрино летели вообще [ВЕБ3].

Но вы не расстраивайтесь, мы вам лучше ещё одну сказку расскажем. Про ускорители заряженных частиц! Первые циклотроны вполне умещались на лабораторном столе. Это потому, что финансирование тогда было скромное, приходилось экономить. Сейчас — другое дело. Исходная-то задумка была неплохая: разобраться, на чём держится структура атомных ядер, и как эти ядра образуются вообще. Теоретики же полагали, что прежде чем протонам слипнуться из-за действия ядерных сил, им следовало бы приблизиться друг к другу, преодолев кулоновское отталкивание — а для этого им требовалась бы огромная энергия. Ну, вот: разгоняли на ускорителях протоны и бабахали ими по мишеням. Думали, что эти протоны, преодолевши кулоновские барьеры ядер, будут к ядрам прилипать — и таким образом будут получаться более тяжёлые химические элементы. Представьте: закрепили вы, в качестве мишени на ускорителе, железные наручные часы. Поработали по ним 15 минут — и они уже серебряные! А ещё 15 минут — и они уже золотые! Это было бы круто! Эх, вот именно: «было бы». В реальности всё оказалось не так. При энергиях ниже пороговой, протоны просто рассеивались на ядрах, а, при энергиях выше пороговой, они инициировали ядерные реакции: ядра, в которые они вмазывались, моментально разлетались на фрагменты. В упор не понимая, почему так получается, ядерщики рапортовали о своих достижениях: научились, мол, искусственно расщеплять ядра! И публика разевала рты от изумления: «А дальше-то что?» Она ведь думала, что ядерщики знали, что делали. А те так и не понимали — на чём составные ядра держатся и откуда они берутся в Природе. Они ведь даже мысли не допускали о том, что структура ядер может обеспечиваться, опять же, работой специальных структуро-образующих алгоритмов, а подменить их работу чисто физическими средствами — нереально. Поломать стабильное ядро — это возможно, но вот построить стабильное ядро из свободных нуклонов — это дохлый номер.

Нахлебались этих дохлых номеров — досыта. И тут им повезло: вышла в свет квантовая хромодинамика. Согласно этому учению, нуклоны состоят из более элементарных частичек, кварков, которые удерживаются вместе благодаря обмену глюонами. И ядерщики, бросив свои нерешённые проблемы, кинулись подтверждать это новое учение. Разбить нуклоны на кварки и глюоны — и вот он, триумф! Прикинули: да тут, братцы, потребуются более мощные ускорители! Пришлось их построить. А нуклоны и не подумали разбиваться. Пришлось строить ещё более мощные ускорители. С тем же успехом! «Уж больно крепко связаны кварки в нуклонах», — объясняли теоретики. Ни хрена себе — «крепко связаны»! По ним молотили с энергиями воздействия, на много порядков превышавшими их массы — а, значит, и их энергии связи — а они всё не освобождались! Мы-то понимаем: не было там энергий, «на много порядков превышавших…» — потому что нет в Природе релятивистского роста энергии (см. выше). Поэтому затея с разбиением нуклонов с самого начала была мышиной вознёй. Но уж так далеко зашла эта возня, что, даже по релятивистским меркам, маразм был доведён до абсурда.

Но и этого специалистам показалось недостаточно. Решили построить Большой адронный коллайдер — чтобы абсурд, уже исчислявшийся многими порядками, стал ещё гораздо крепче. Для прикрытия пустили слух о том, что коллайдер строится не просто так, а для того, чтобы открыть на нём «бозон Хиггса». Для тех, кто не знал, что такое бозон Хиггса, придумали термин-заменитель «частица Бога» — что понятно каждому, особенно если не вдаваться в подробности о том, из какой именно части Бога эта частица берётся. Пока шли строительство и ходовые испытания коллайдера, на рекламу открытия бозона Хиггса потратили немеренные средства. Но вот — презентация этой долгожданной сенсации: она прошла как-то скромно и пришибленно, с какими-то кислыми и малопонятными оговорками… Репортёры расходились оттуда, как оплёванные. Не выпускать же им сенсационные статьи под заголовками «Бозон Хиггса, типа, пойман!»

А самая любимая сказочка, дети — это сказочка про т.н. управляемый термоядерный синтез. Раз в пять лет нам божатся, что, лет через пять, мировые энергетические проблемы будут решены. Надо лишь подождать, когда специалисты научатся контролировать синтез сверхлёгких ядер. Опыт, приобретённый на ускорителях, ничему этих специалистов не научил. Источник огромной энергии нуклонов, которая требуется для преодоления кулоновского отталкивания, они усматривают в огромной температуре — в десятки миллионов градусов. Ну, и греют плазму. Вот ужо в ней термоядерная реакция пойдёт…

А с чего эти дяденьки взяли, что термоядерные реакции бывают в Природе? Говорят, что именно они являются источником энергии Солнца? Врут! Исходниками этих реакций должны быть нуклоны, а продуктами — сверхлёгкие ядра. Но, смотрите: к Солнцу падают атомы и ионы, а вылетают из Солнца — нуклоны и электроны! В Солнце происходит не синтез ядер, а, наоборот, их тотальный развал [Г1]! Как?! — говорят ещё, что термоядерные реакции происходят при взрыве водородной бомбы? Опять врут! Водородная бомба — это атомная бомба, дополненная контейнерами с лёгкими элементами. Когда начинается ядерный ба-бах, ядра этих лёгких элементов выдают дополнительные нейтроны, отчего ядерный взрыв получается гораздо эффективнее. В первых атомных бомбах «взрывалось» всего 1.5% от тяжёлых ядер боезаряда, а в первых водородных бомбах — несколько десятков процентов [ВЕБ4]. Только и всего. Никаких термоядерных реакций там не было. Т.н. «термоядерный взрыв» — это просто ядерный взрыв с повышенной эффективностью [ВЕБ4].

Да и потом: чтобы понять, что управляемый термоядерный синтез — это утопия, не нужно греть вещество до десятков миллионов градусов. Вот простейшая реакция синтеза лёгких ядер — соединение протона с нейтроном. Им, для соединения в стабильный продукт, не требуется преодолевать кулоновское отталкивание — и эта реакция, с выделением немалой энергии, шла бы при комнатной температуре. Но академики не смогут объяснить вам, дети, почему эта реакция у них не идёт [Г1]. Зачем же они строят термоядерные реакторы, которые заведомо не будут работать? Вот говорят, что если учёный не сможет за пять минут объяснить ребёнку, чем он занимается, то он — шарлатан. Это — тот самый случай.