Миф восемнадцатый: самые опасные атомные заводы – в «закрытых» городах. Жители там поголовно умирают от рака, а работники не доживают до пенсии. Хуже лишь на урановых рудниках, где вкалывают заключенные-смертники
Ядерная энергетика включает не только АЭС. А что творится на предприятиях ЯТЦ и в городах, где они размещаются? Не напрасно ведь их огородили колючей проволокой. И нехилые зарплаты атомщикам платят не зря. Вот уж где радиация!
Очень живучий миф, берущий начало с послевоенных лет. Тогда появились города-призраки, которых не было на географических картах. Эти города строились вокруг предприятий, предназначенных для получения ядерных материалов. Позднее такие объекты стали заводами двойного назначения, а сегодня обслуживают в основном ядерную энергетику.
Действительно, в послевоенные годы на отдельных предприятиях атомщики переоблучались. Суммарные накопленные дозы часто превышали дозы выживших после атомных бомбардировок японцев (вспомним рисунок 4.1).
Но это было 60–70 лет назад. А как обстоят дела сегодня? Ведь пока мы говорили в основном о среднероссийской статистике. А что же за колючей проволокой? И за вторым рядом колючки, на самих атомных заводах?
Предприятия начала цикла являются «чистыми»: опасность переоблучения персонала минимальная. Этому способствуют несколько причин:
– скромное количество перерабатываемых материалов: это не металлургия, и не «большая» химия;
– уран является малоактивным радионуклидом, от радиотоксичных продуктов распада его очищают на гидрометаллургическом заводе; на последующих предприятиях, до АЭС, с ураном часто работают вплотную, «руками».
Поэтому радиационное воздействие предприятий начала цикла на персонал и население «атомградов» минимально. Получаемые дозы ниже допустимых в разы и десятки раз. О такой санитарно-гигиенической обстановке химики и металлурги даже не мечтают.
Большинство предприятий начала цикла, например, изотопно-разделительные заводы, отнесены к третьей категории потенциальной радиационной опасности. Что это означает? Даже в случае аварии её радиационное воздействие не выйдет за пределы территории завода. Поэтому граница санитарно-защитной зоны совпадает с охраняемым периметром предприятия. Жилые дома и детские сады можно строить вплотную к забору.
Но это касается начала цикла – до атомных станций. А после них? Как обстоят дела с радиационной безопасностью при обращении с ОЯТ?
В России, как вы знаете, ОЯТ реакторов ВВЭР-440 подвергают радиохимической переработке. Так вот, именно радиохимическая переработка даёт самый высокий вклад в загрязнение окружающей среды радионуклидами и в дозу, полученную населением… не пугайтесь, уважаемые читатели, я не закончил предложение: … от предприятий ядерной энергетики.
Да, в процентах это выглядит страшновато: из всей активности, поступающей в биосферу от предприятий ядерной энергетики, на единственный в стране радиохимический завод приходится аж 95 %! А на начало цикла – всего 0,0035 %, на долю же АЭС – 5 % [1]. Это какой, должно быть, жуткий завод – РТ-1 в составе ФГУП «ПО «Маяк»!
На самом деле всё не так страшно, а немножко наоборот. Ведь эти 95 процентов берутся от мизерной доли техногенного облучения, которую даёт атомная энергетика. И вспомним: радиоактивные выбросы радиохимического завода – в основном газообразные, а не аэрозольные, как у АЭС. Газы прекрасно рассеиваются через сверхвысокую, двухсотметровую трубу на большие расстояния. По сути происходит глобальное разбавление выбросов в земной атмосфере, преимущественно в Северном полушарии.
Но это слова, а теперь посмотрим на цифры. Сначала о населении атомградов. Годовые дозы облучения вокруг трёх наиболее серьёзных предприятий представлены в таблице 18.1. Правда, здесь приведены данные по всему населению, подвергающемуся техногенному облучению. Оно включает жителей не только атомградов, но и близлежащих населённых пунктов.
Таблица 18.1 Дозы облучения населения вокруг предприятий Минатома России в 1993–1996 гг. [2]
Оказывается, средние дозы облучения населения в 9-180 раз ниже допустимых (1 мЗв/год).
Для всего населения, указанного в таблице 18.1 (920 тысяч человек), рассчитали предполагаемый риск смерти. Цифра оказалась исчезающее мала – не более трёх смертей в год [3]. Да и то – в рамках беспороговой концепции, которая считает опасными любые, сколь угодно малые дозы.
Интересно сравнить частоту раковых заболеваний в атомградах и на предприятиях ЯТЦ со среднероссийским уровнем (рис. 18.1).
Рис. 18.1 Частота онкологических заболеваний на 100 000 человек в 1999 году (графическая обработка данных [4])
Неожиданная картинка, правда? Но вполне объяснимая. Хотите верьте, хотите – нет, но в период с 1960-х по 1990-е годы уровень здоровья населения закрытых городов был много выше среднего по стране. Ведь люди там жили по сути в тепличных условиях. То же самое можно сказать о здоровье персонала, за исключением первых работников плутониевых производств.
Всё это прекрасно. А хотите – всю правду скажу? Статистика показывает: с 1990-х годов здоровье населения атомградов и персонала предприятий стало ухудшаться. Возросло число самых разных заболеваний, в том числе онкологических, хотя показатели и остаются лучше среднероссийских [4].
Почему же так происходит? «Зелёные» во всех бедах винят радиацию [5]. Но ведь радиация-то с годами уменьшилась. Заводы уж десятки лет, как перестали гнать «продукт» на «оборонку». Иными словами, масштабы работ со сложными в радиационном плане материалами – ВОУ и особенно плутонием – резко снизились. Непрерывно улучшается технология и санитарно-гигиеническая обстановка. И сегодня в атомградах нет какой-то особой радиации. Всё, как в обычных городах.
Многие медики объясняют рост онкозаболеваний в атомградах скрининг-эффектом. Мол, на самом деле всё прекрасно, это мнимый рост. Просто диагностика стала лучше, вот и стали выявлять больше болезней.
Действительно, повышение частоты и качества медицинских обследований может привести к удивительным результатам. Известный учёный З. Яворовски приводит статистику роста РЩЖ у детей за 10 лет (1988–1998 гг.) [6]. Число зарегистрированных опухолей в Белоруссии тогда выросло в 45 раз, в России и Украине – в 4 раза, а в Польше – осталось прежним. Почему? А просто Польша не была объявлена «загрязнённой», и там в медицинских обследованиях мало что изменилось.
Но можно ли такой гипердиагностикой объяснить рост онкозаболеваний и в атомградах? Да, диагностика совершенствуется – но не настолько же! И почему тогда выросли другие заболевания? Чтобы выявить токсикоз беременных женщин, синдром респираторного расстройства у новорожденных или бронхиальную астму, суперсовременное диагностическое оборудование не требуется. Значит, для роста болезней должны быть и другие причины. Какие же? Да те же самые, что повсюду в России. А что у нас произошло в последние годы? Из того, что могло резко сказаться на состоянии здоровья населения?
На самом виду два явления.
Первое. Резкое ухудшение экологической обстановки в городах из-за роста числа автомобилей. В атомградах с высокими зарплатами атомщиков это носит характер эпидемии. А ведь закрытые города не были рассчитаны на массовую автомобилизацию: небольшие территории, ограниченные периметром из колючей проволоки, узкие дороги. Результат: в прошлом чудесные, зелёные, почти курортные города, превратились в этакую мини-Москву.
А что такое автомобильные выбросы – разговор отдельный [7].
Второе. Рост социальной напряженности в атомградах.
Огромная разница в доходах атомщиков и остального населения. Плюс так называемый стресс пожилого человека. Советский атомщик был твёрдо уверен в своём будущем. Повышенная пенсия позволяла спокойно уйти на заслуженный отдых. Люди ждали выхода на пенсию. Сейчас не ждут.
И ещё одно объяснение роста заболеваемости: в «закрытых» городах она изначально была ниже, чем в среднем по стране. А по отношению к прошлому благополучию любое ухудшение становится заметнее. По-научному это называется «эффект низкой базы».
На самом деле все указанные факторы суммируются:
стрессы + плохая экология + эффект низкой базы + скрининг-эффект.
И мы получаем объяснимую картину. А радиация здесь вообще ни при чём.
Теперь о персонале атомных предприятий. Ещё раз подчеркнём: условия работы атомщиков в конце 1940-х – начале 1950-х годов и в наши дни отличаются, как небо от земли (рис. 18.2).
Рис. 18.2 Динамика средней годовой дозы облучения персонала Росатома [8]
Сегодняшние атомщики получают ежегодно считанные миллизиверты. За период 2010–2014 гг. средние дозы персонала группы А на предприятиях Росатома составляли 1,63 – 1,76 мЗв/ год [9, 10]. Эти цифры сопоставимы с техногенным облучением персонала медучреждений и других профессионалов (рис. 18.3).
Рис. 18.3 Средние эффективные дозы профессионального облучения в России в 2013 г. (графическая обработка данных [9-11])
Обратите внимание: реальные дозы облучения персонала в разы ниже допустимых 20 м3в/год.
Но это опять-таки средние дозы. А ведь наверняка имеются работники, набравшие и побольше? Да, это так. И речь идёт вовсе не о единичных случаях аварийного переоблучения, которые бывают чрезвычайно редко.
Помните, мы говорили о регистре чернобыльцев (РГМДР)? Так вот, для персонала предприятий Росатома реализована похожая система. Называется она автоматизированное рабочее место по оценке индивидуального риска (АРМИР). Сегодня система АРМИР охватывает более 50 тысяч атомщиков с десяти ПТЦ и десяти АЭС (таблица 18.2).
Для «армированного» персонала проводится индивидуальный дозиметрический контроль (ИДК). Все полученные работниками дозы учитываются, и по ним рассчитывают индивидуальные радиационные риски (прежде всего риски возникновения онкологических заболеваний). Одна из главных задач АРМИР – выявить работников, попадающих в группы повышенного риска.
Оценка показывает: подавляющее большинство персонала (98,67 % мужчин и 99,86 % женщин) в группу повышенного риска не попали [12]. А кто же тогда вошёл в нехорошие полтора процента? Выходит, в Росатоме до сих пор проводят какие-то «грязные» работы, где не соблюдаются нормы радиационной безопасности?
Нет, всё нормально. Дозы, получаемые сегодня, действительно много ниже допустимого предела. Но для оценки радиационного риска важнее накопленные дозы, которые включают и миллизиверты за весь прошлый период работы.
В группы повышенного риска попали ветераны атомной отрасли со стажем на ИДК более 30 лет. В этой группе из 755 человек средняя накопленная доза составляет 563 мЗв, и её основная часть получена в годы создания атомной отрасли. Средний возраст внутри группы повышенного риска – 64 года, а средний стаж работы с источниками ионизирующего излучения – 42 года [8, 12]. Кстати, половина группы – это персонал ФГУП «ПО «Маяк» (372 человека).
А как насчёт заключенных, сосланных на урановые рудники? Боюсь вас разочаровать – не было такого. К работам с урансодержащими материалами допускались только проверенные люди. Другое дело – стройки. Здесь, как и при строительстве всех атомных объектов и закрытых городов, в послевоенные годы использовали труд заключенных и военнопленных немцев. Ведомство Лаврентия Павловича.
Атомщики-смертники? Не верьте подобным страшилкам. Посмотрели бы вы на этих страдальцев где-нибудь на южном курорте.
Литература
1. Ядерная энергетика, человек и окружающая среда / Н. С. Бабаев и др. – Изд. 2-е, перераб и доп. – М.: Энергоатомиздат, 1984. – 312 с.
2. Рылов М.И., Тихонов М.Н. Комплексная оценка ядерно-радиационного наследия России. – PROатом, 21 марта 2007 г.
3. Арутюнян Р.В. Радиационные риски и приоритеты обеспечения радиационной безопасности / 9-й Международный общественный форум-диалог «Атомная энергия, общество, безопасность – 2014», М.,10–11 апреля 2014 г. – Издание Института проблем безопасного развития атомной энергетики, 2014. – 39 с.
4. Здоровье работников Минатома. – «Атомпресса», 1999, № 3. – С. 3–4.
5. Яблоков А.В. Миф о безопасности малых доз радиации: атомная мифология. – М.: Центр экологической политики России, ООО «Проект-Ф», 2002. – 145 с.
6. Яворовски З. Жертвы Чернобыля: реалистичная оценка медицинских последствий чернобыльской аварии. – «Медицинская радиология и радиационная безопасность», 1991, № 1. – С. 19–30.
7. Константинов А.П. Экология (Серия «Занимательная экология без завирательной мифологии»: книга 1). – Новоуральск, изд-во НГТИ. – Изд. 2-е, испр., 2008. – 188 с.
8. Иванов В.К. АРМИР: Индивидуальные радиологические риски профессионального облучения. – М.: Центр содействия социально-экологическим инициативам атомной отрасли, 2009. – 60 с.
9. Отчёт по безопасности. – Государственная корпорация «Росатом». – М.: Комтехпринт, 2013. – 48 с.
10. Адамчик С.А. Достижения и проблемы обеспечения безопасности в 2014 году. – Доклад на совещании-семинаре «Внутренний контроль за безопасностью работ в атомной отрасли». – Петербургский филиал НОУ ДПО «ЦИПК Росатома». – СПб, 1–5 декабря 2014 г.
11. О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в РФ в 2013 году: Государственный доклад. – М.: Роспотребнадзор, 2014. – 191 с.
12. Иванов В.К., Калинина М.Ю. Риск профессионального облучения и проблемы управления персоналом. – М.: АНО «Информационный центр атомной отрасли», 2013. – 20 с.