РОЛЬ СПЕЦИАЛИСТОВ

РОЛЬ СПЕЦИАЛИСТОВ

Многие люди извлекают из происходящего неверный урок и делают вывод о том, что отсутствие надежных прогнозов означает отсутствие риска. На самом деле все как раз наоборот. Пока мы не исключили наверняка некоторые предположения и методы, диапазон возможных исходов остается полным: возможно все, что не запрещено законами природы. Несмотря на неопределенности — а может быть, именно благодаря им, — во многих моделях, предсказывающих опасный исход, вероятность очень неприятных событий с климатом, экономикой или глубоководным бурением вовсе не является пренебрежимо малой. Можно, наверное, утверждать, что шансы на такой исход малы в пределах определенного временного интервала. Однако в долгосрочной перспективе, пока мы не получим более достоверной информации, к трагическим событиям ведет слишком много сценариев, чтобы можно было их просто игнорировать.

Те, кого интересует только конечный результат, возмущаются строгими правилами, а те, кто заинтересован в безопасности и предсказуемости, ратуют за них. Слишком легко поддаться искушению и встать на ту или другую сторону, тем более что понять, где проходит граница, — задача чрезвычайно трудная, если не невозможная. Структурными проблемами необходимо заниматься, даже если никто не посылает нам озарений, необходимых для составления подробных прогнозов.

Это приводит нас к последнему важному вопросу. А судьи кто? Кто принимает решения? Какова в этом роль экспертов и кто должен оценивать рискованность этих решений?

Учитывая уровень финансирования, а также тщательную проработку проекта БАКа, мы вполне можем ожидать, что все риски были тщательно проанализированы. Более того, энергии БАКа не выводят нас на новые режимы, туда, где должны отказать фундаментальные основы физики элементарных частиц. Физики уверены, что БАК безопасен, и мы с нетерпением ждем первых результатов столкновений частиц.

Я не говорю, что на ученых не ложится серьезная ответственность. Приходится постоянно повторять, что ученые чувствуют свою ответственность и очень внимательно относятся к рискам. Хотелось бы нам чувствовать такую же уверенность, с какой мы относимся к БАКу, по отношению ко всем научным инициативам. Если вы создаете вещество, или микроорганизмы, или что угодно, чего раньше не существовало на свете, вы должны быть уверены, что ваши действия не закончатся катастрофой. Главное — подходить к этому разумно, без нагнетания необоснованных страхов, которые всегда сдерживают прогресс. Это верно не только в науке, но и в любом рискованном предприятии. Единственный ответ на воображаемые неизвестные — рассмотреть как можно больше разумных точек зрения и иметь возможность вмешаться при необходимости. Как подтвердит вам любой житель побережья Мексиканского залива, в случае чего нужно иметь возможность перекрыть трубы.

В начале предыдущей главы я перечислила коротко некоторые возражения скептиков по поводу методов, при помощи которых физики рассчитывают черные дыры, в том числе по поводу опоры на квантовую механику. Стивен Хокинг при создании своей теории испарения черных дыр действительно опирался на квантовую механику. Но, несмотря на историческую фразу Фейнмана о том, что «никто не понимает квантовую механику», физики уже неплохо разбираются в ее следствиях, даже если считать, что у нас нет глубокого обоснования ее истинности. Мы верим в квантовую механику, потому что она объясняет данные и решает проблемы, недоступные для классической физики.

Когда физики спорят о квантовой механике, они не оспаривают сделанные на ее базе прогнозы. Многочисленные случаи успешного применения этой теории вынудили пораженных студентов и исследователей принять ее. Сегодняшние дебаты о квантовой механике затрагивают, пожалуй, только философскую ее основу. Может быть, существует какая?то другая теория с более привычными классическими предпосылками, которая предсказывает и причудливые гипотезы квантовой механики? Но даже если такую теорию удастся найти, на сами предсказания это никак не повлияет. Философские открытия, возможно, изменят концептуальные рамки, в которых мы описываем предсказания, но не предсказания как таковые.

Оговорюсь, что лично я считаю крупные изменения на этом фронте маловероятными. Скорее всего, квантовая механика окажется фундаментальной теорией. Она богаче классической механики. Все классические предсказания представляют собой предельный вариант квантовой механики, но не наоборот. Так что трудно поверить, что мы когда?нибудь сможем интерпретировать квантовую механику при помощи классической ньютоновой логики. Попытка объяснить квантовую механику на основе классической напоминала бы попытку с моей стороны написать эту книгу на итальянском. Все то, что я могу сказать по–итальянски, я могу сказать и по–английски, но мой итальянский словарь весьма ограничен, так что обратное совершенно неверно.

Тем не менее с разногласиями по философским вопросам или без таковых все физики сходятся на том, как нужно применять квантовую механику. Предсказания квантовой механики достоверны и многократно проверены. Но даже без них у нас есть достаточно независимых экспериментальных данных (в виде Земли, Солнца, нейтронных звезд и белых карликов), свидетельствующих о безопасности БАКа.

БАК–алармисты возражают также против использования теории струн. В самом деле, если использование квантовой механики не встречает серьезных возражений, то в отношении теории струн это не так. Но ведь выводы о черных дырах никогда и не нуждались в теории струн! Кое?кто действительно пытается разобраться при помощи теории струн во внутренней структуре черной дыры — в геометрии кажущейся сингулярности в ее центре, где согласно общей теории относительности плотность энергии становится бесконечной. На базе теории струн были проведены расчеты испарения черной дыры в нефизических ситуациях, которые подтвердили выводы Хокинга. Но расчеты испарения черных дыр основаны все же лишь на квантовой механике, а не на полной теории квантовой гравитации. Хокинг мог бы провести свои расчеты и прийти к тем же выводам и без теории струн.

Иногда эти возражения объясняют иначе. Говорят, что люди проявляют недоверие не к науке как таковой, а к ученым, которые «слепо верят» в свои теории. В конце концов, теория струн лежит за пределами диапазона энергий, доступных для непосредственного наблюдения. Тем не менее многие физики уверены в ее справедливости и продолжают работать над ней. Однако даже в научном сообществе не существует единого мнения по этому поводу, что прекрасно иллюстрирует и отсутствие «слепой веры», и готовность ученых всегда опираться на факты. Никто не стал бы опираться на теорию струн в вопросах безопасности. Одни ученые поддерживают теорию струн, другие нет, но каждый знает, что она пока не доказана и не проработана до конца. До тех пор пока достоверность и надежность теории струн не признаны всеми, опираться на нее в рискованных ситуациях было бы, мягко говоря, опрометчиво. Что касается нашей безопасности, то дело даже не в том, что экспериментальная проверка теории струн пока невозможна; главное, что для предсказания большинства явлений окружающего мира, с которыми мы можем встретиться в своей жизни, она совершенно не нужна.

Повторю еще раз: я полностью уверена в том, что в оценке связанных с БАКом рисков можно положиться на специалистов. Тем не менее я признаю потенциальную ограниченность такого подхода и не знаю, как с этим быть. В конце концов, «специалисты» в один голос твердили, что деривативы — это способ минимизации рисков, а не путь к кризису. «Специалисты» по экономике утверждали, что любое государственное регулирование снижает конкурентоспособность американских предприятий; никто не сказал, что его отсутствие — это путь к потенциальному краху экономики страны. «Специалисты» и сегодня говорят нам, что только сами банкиры достаточно разбираются в своих операциях, чтобы лечить банковский сектор. Откуда нам знать, достаточно ли широко мыслят эти «специалисты»?

Очевидно, эксперты могут оказаться близорукими и непредусмотрительными. Вероятно, в их среде тоже существуют конфликты интересов. Может быть, они могли бы поучиться чему?то у науки?

Я говорю, что в случае с черными дырами в БАКе мы рассмотрели весь спектр потенциальных рисков, какие только можно представить, и не думаю, что мое мнение в этом вопросе основано на предубеждениях. Мы продумали теоретические аргументы, но не забыли и об экспериментальных свидетельствах. Мы рассмотрели ситуации в космосе, где в таких же физических условиях происходят те же самые события.

Было бы приятно верить, что экономисты работают с существующими данными так же тщательно. Хотя экономические условия никогда не повторяются в абсолютной точности, в основе своей все экономические пузыри похожи.

Аргумент о том, что предвидеть опасности снятия всякого государственного регулирования было попросту невозможно, который сегодня повторяют многие, также не выдерживает критики. Бруксли Борн, бывший председатель комиссии, наблюдающей за рынками фьючерсов и опционов, неоднократно указывала на опасности, связанные с дерегуляцией. Более того, она вполне разумно предлагала тщательно изучить соответствующие риски, но слова ей не давали. Никто не хотел всерьез анализировать, нужно ли в этих делах соблюдать осторожность (а время ясно показало, что нужно); специалисты громко кричали, что снижение темпов было бы вредно для бизнеса (и действительно повредило бы краткосрочным интересам Уолл–стрит).

Возможно, экономисты в разговорах о политике и государственном регулировании имеют в виду не только финансовые, но и политические интересы и потому могут быть необъективны. В идеале ученые обращают больше внимания на логические доводы, в том числе и по поводу рисков, чем на политику. Физики, работающие на БАКе, провели серьезные научные исследования, чтобы убедиться в безопасности установки.

Возможно, детали конкретных финансовых инструментов действительно доступны только финансовым экспертам, но некоторые базовые структурные вопросы понятны каждому. Большинству людей ясно, что экономика, излишне завязанная на кредитах, нестабильна, хотя мало кто сможет предсказать, что именно может послужить спусковым крючком и вызвать коллапс. Почти любому человеку очевидно, что давать банкам сотни миллиардов долларов, не налагая при этом на них никаких или почти никаких ограничений, вероятно, не лучший способ расходовать деньги налогоплательщиков. Даже водопроводный кран устроен так, что его в любой момент можно гарантированно выключить, по крайней мере если что?то пошло не так, то существует тряпка и ясное представление о том, как справиться с последствиями. Трудно понять, почему того же самого нельзя требовать от глубоководных буровых платформ.

Там, где нам приходится рассчитывать на экспертов, на сцене появляются психологические факторы; об этом написал в 2010 г. ведущий экономической колонки The New York Times Дэвид Леонхардт, приписав ошибки мистера Гринспена и мистера Бернанке[39] факторам «больше психологическим, нежели экономическим». Он объяснил: «Они попали в ловушку здравого смысла» и «пали жертвами тех же слабостей, что подвели инженеров космического челнока «Челленджер», тех, кто планировал войны во Вьетнаме и Ираке, и всех пилотов гражданских авиалиний, совершивших трагические ошибки. Они не высказывали должных сомнений в верности своих представлений о мире. Это очень человеческая ошибка»[40].

Единственный способ разобраться с по–настоящему сложными вещами — прислушиваться к любым, даже дилетантским мнениям. Банкиры вполне могли предвидеть, что экономике угрожает коллапс, но личные интересы волновали их больше, и они предпочли как можно дольше не замечать тревожных сигналов. В науке нет демократии в том смысле, что мы не собираемся все вместе и не определяем верный ответ голосованием. Но любая обоснованная научная точка зрения рано или поздно будет услышана. Конечно, утверждения и открытия известных, признанных ученых первыми обращают на себя внимание, тем не менее любого, кто сумеет доказать свою точку зрения, рано или поздно заметят.

Если никому не известный ученый сможет добраться до известного научного светила и изложить ему свою позицию, его, возможно, услышат сразу. Именно так Эйнштейну удалось представить научному сообществу теорию, потрясшую основы науки. Немецкий физик Макс Планк понял смысл и значение изысканий Эйнштейна и опубликовал его работу в самом солидном физическом журнале того времени, которым, к счастью, заведовал.

Сегодня идеи стремительно расходятся по всему миру через Интернет. Любой физик может написать статью, и уже завтра о та будет разослана его коллегам. До тех пор пока хоть кому?нибудь не все равно, хорошая и верная идея всегда найдет путь в научные круги.

Инженеры и физики БАКа не пожалели времени и денег на безопасность. Они старались экономить на всем, но не за счет опасностей или неточностей. Интересы всех были тщательно сбалансированы. Результат, не прошедший испытания временем, не принесет пользы никому.

Валюта научного мира — репутация, а «золотых парашютов» потерявшим ее ученым не выдают.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.