ГЛАВА 21. МОЖЕМ ЛИ МЫ И НУЖНО ЛИ НАМ?

Примерно неделю назад я возвращался с ежегодного совещания Клуба Совы, со мной в машине был Мартин, и мы заговорили о только что прослушанном докладе одного техасского онколога. Хотя доклад был скучный, зато построен он был по всем законам логики, и речь в нем шла о канцерогенных факторах окружающей среды, особенно о тех из них, которых можно было бы избежать. Не удивительно, что больше всего говорилось о вреде табака.

Я не помню всех данных статистики, но помню, что они потрясали. В начале века рак легких был редчайшим диагнозом, сегодня это одна из основных причин смерти, причем как мужчин, так и женщин. Без сомнения, сердечные приступы и эмфизема также напрямую связаны с курением. То же можно сказать о раке мочевого пузыря. В общем, сигареты стали важнейшим канцерогенным фактором со всеми вытекающими из этого трагическими социальными и экономическими последствиями. И вот мы стали рассуждать, можно ли запретить курение табака.

Получилась как бы, игра — я предлагал некое ограничение, Мартин комментировал его и предлагал следующий шаг и т. д. В результате мы разработали примерно такую программу по запрещению табака, рассчитанную на десять лет:

Сначала постепенно сокращаем субсидии табачным плантациям, так, чтобы фермеры могли бы перейти на другие культуры. Уже на этом этапе мы экономим государственные деньги. Потом вводим закон, по которому курение в общественном месте становится правонарушением. Скажем — штраф пять долларов с конфискацией окурка. При этом выдается квитанция, так что если курение прописано тебе врачом, ты можешь через суд вернуть себе пять баксов (и окурок). Именно так в Париже успешно запретили звуковые сигналы машин. Сначала пытались угрожать арестом и штрафом после суда. Не помогало — все равно постоянные гудки на улице. И вдруг распоряжение — за неоправданный гудок штраф пять тысяч франков на месте. И все — через двадцать четыре часа — полная тишина. Поэтому — запрет на курение в общественных местах. Пожалуйста, кури дома, в машине, в гостиничном номере, в телефонной будке — там, где нет других людей.

Потом, когда запрет на курение в общественном месте станет нормой поведения, вводим государственную монополию на продажу табачных изделий. Теперь сигареты можно купить только в определенные часы. Опять-таки мы серьезно помогаем бюджету, по примеру Швеции, где были национализированы все фармацевтические предприятия. А полученные деньги направляем на медицинские исследования, например, в области онкологии. Я думаю, никто не будет возражать.

Мы с Мартином вошли во вкус. Через пару лет — затягиваем гайки. Теперь преступлением становится ношение открытой пачки сигарет. Перед бедным курильщиком встает выбор — либо бросать курить (этого мы и добиваемся), либо уйти из общественной жизни (по крайней мере, их теперь не увидишь на улицах). И если во время обыска у тебя нашли открытую пачку сигарет, это считается отягчающим обстоятельством.

Конечно появится черный рынок табака, контрабанда станет доходным делом, но все равно через некоторое время человеческие страдания и государственные затраты, вызываемые курением табака, сократятся до приемлемых размеров. Внушительная программа.

Я спросил у Мартина:

— Как ты считаешь, можно воплотить нашу программу в жизнь?

— Да, хотя работы у полиции заметно прибавится.

— А нужно ли нам воплощать ее в жизнь?

После недолгой паузы Мартин улыбнулся и покачал головой:

— Нет. У нас отличная система гражданских свобод, и не хотелось бы ее терять, даже если с медицинской точки зрения программа оказалось бы очень полезна.

— А почему тогда запрещен героин?

Мартин не смог ответить.