НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ В РАБОТАХ СОВЕТСКИХ УЧЕНЫХ{230}
НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ В РАБОТАХ СОВЕТСКИХ УЧЕНЫХ{230}
В России интерес к научному наследию Леонардо да Винчи, в частности интерес к тому, что сделано великим ученым в области физико-математических наук и в технике, возник в XIX столетии, немногим позже, чем в Западной Европе. Собрание и издание рукописей Леонардо да Винчи в России было осуществлено благодаря деятельности Ф. Сабашникова. Очень интересен и в настоящее время не потерял своей ценности этюд о Леонардо да Винчи как естествоиспытателе, написанный в 1895 г. А.Г. Столетовым{231}. И другие стороны наследия Леонардо, в частности его творчество как художника, интересовали многих русских писателей и ученых. Но несомненно, что в послереволюционный период Леонардо да Винчи уделялось гораздо больше внимания, чем за предыдущее столетие, а творчество Леонардо в области науки в советское время стало изучаться и оцениваться с новых позиций, причем вся его деятельность начала рассматриваться в ее социальном и культурном контексте и как единое целое. Свидетельством тому является активное участие советских ученых в проведении юбилея Леонардо да Винчи в 1952 г.
Леонардо да Винчи, и как ученому, и как художнику, посвящена значительная часть многолетней научной деятельности профессора М.А. Гуковского. Автор многочисленных работ по истории и по истории культуры Италии эпохи Возрождения{232}, он пожалуй, больше и обстоятельнее других занимался творчеством великого художника и ученого. В предисловии к первому изданию своей превосходно написанной и отлично изданной книги «Леонардо да Винчи. Творческая биография» Гуковский с полным основанием писал: «Настоящая книга — результат более чем тридцатилетнего труда над изучением жизни и творчества Леонардо да Винчи. Результат этот автору хотелось изложить так, чтобы он был понятен и интересен самому широкому кругу советских читателей, проявляющих живой интерес к яркой и своеобразной личности и замечательному творчеству художника, ученого и техника из Винчи, пятисотлетие со дня рождения которого, отмечавшееся согласно решению Всемирного Совета Мира в 1952 г., превратилось в нашей стране в большой всенародный праздник. И в то же время автор решил не включать в изложение своей предназначенной для массового читателя книги ни одного слова, ни одного сведения, которое не было более или менее несомненно установлено источниками или новейшей исследовательской литературой. То есть книга по существу своему является научной, или, вернее, построенной на длительной научной работе»{233}.
Здесь мы говорили о работах, в которых исследуется научное наследие Леонардо да Винчи, но отделение Леонардо-художника от Леонардо-ученого не может не быть искусственным, и всякий исследователь его научного наследия должен достаточно глубоко понимать и знать жизнь Леонардо в искусстве. Профессор Гуковский счастливо сочетает в себе данные для такого подхода. Он автор монографии «Мадонна Литта. Картина Леонардо да Винчи в Эрмитаже» (1959) и обширного исследования «Механика Леонардо да Винчи» (1947). Хотя ряд статей М.А. Гуковского напечатан за пределами СССР{234}, его фундаментальная монография о механике Леонардо, изданная на русском языке, не получила той известности, которую она заслуживает. Между тем в этой книге подведен итог главного, что сделано М.А. Гуковским в изучении научного наследия Леонардо, поэтому мы хотим хотя бы вкратце остановиться на ней.
Характерно то, что механику Леонардо да Винчи М.А. Гуковский исследует в порядке изучения проблемы возникновения современной науки. Он ведет свое исследование в широком плане, сопоставляя механику Леонардо с античной и средневековой наукой и тщательно изучая экономические, политические и общественные отношения в Италии той эпохи.
Достаточно указать, что первая часть работы (о механике античности и эпохи феодализма) представляет собой в сущности монографию по истории механики этого периода (объемом 180 стр.), а вторая часть работы (около 120 стр.) целиком посвящена анализу и характеристике общественных условий, техники и науки итальянского Возрождения, и многое из третьей части работы (биографической) тоже относится к этой теме. Собственно же исследование механики Леонардо содержится в последней, четвертой, части, которая в отдельном издании составила бы том в 400 страниц.
Оценивая исследование М.А. Гуковского, надо помнить, что оно было выполнено в основном до 1940 г. (подготовленный к печати набор погиб во время войны, в 1941 г.). Эту работу надо сопоставлять не с последующими, а с предшествующими ей работами о механике Леонардо да Винчи. М.А. Гуковский основательнее и глубже, чем это было сделано до него, изучил существовавшую в эпоху Возрождения связь между изменениями в области общественных отношений, с одной стороны, и в важных для механики областях науки и техники — с другой. Он четко определил своеобразие облика тех, кто представлял механику раннего Возрождения и был истинным предшественником Леонардо. Ими были, по Гуковскому, техники-специалисты, сначала занимающиеся своим делом эмпирически, затем пишущие и публикующие сборники эмпирически полученных рецептов, а затем пытающиеся обосновать свои рецепты, создавая известное подобие теории. Теоретический уровень здесь еще ниже уровня античной и средневековой механики, которые генетически опирались на техническую практику, но впоследствии оказались оторваны от нее, что не позволило ее использовать для проверки выводов механики{235}. В механике Леонардо да Винчи техническая практика объединена с теорией. Гуковский трактует механику Леонардо как систему. Основной методологический принцип Леонардо, связывающий его с истоками новой науки, состоит в формулировке следующей линии: от эксперимента через математические обобщения — к техническому использованию.
Из отдельных элементов, созданных предыдущими механиками (так формулирует свой вывод Гуковский), Леонардо строит принципиально отличное от них целое, отказываясь от тонких, чисто теоретических доказательств, заменяя их экспериментом и направляя это целое на службу технической практике.
Эти общие тезисы подкреплены подробным и полным анализом всего творчества Леонардо, относящегося к механике. При рассмотрении некоторых рассуждений Леонардо да Винчи Гуковский выявляет наличие в них как бы смеси аргументов античных, схоластических и экспериментальных, вводимых Леонардо. М.А. Гуковским тщательно изучено все, что относится к проблеме трения. Вообще, технические истоки вопросов, которые ставил Леонардо, а также и ответов, которые он на них давал, рассмотрены особенно детально. И, повторяем, существенно то, что механика Леонардо да Винчи дана как система[36]. Отдельные пункты у Гуковского можно оспаривать, но в целом его конструкция проведена основательно, и, вероятно, он первый изложил ее столь систематизированно и детально и дал ей столь высокую научную оценку[37].
Говоря об исследованиях, посвященных механике Леонардо да Винчи, необходимо еще хотя бы вкратце сказать о некоторых примыкающих к ним работах о Леонардо — технике и изобретателе, так как в этих работах содержится много ценного для понимания Леонардо-механика. Мы ограничимся самым скупым перечнем. Известный специалист по кинематике механизмов, уделяющий притом немало внимания истории техники, академик И.И. Артоболевский в статье «Леонардо да Винчи как конструктор» (1952) дал немало интересных характеристик различных изобретений Леонардо. Например, он указывает, что один из эскизов Леонардо, который рассматривался как изображение колеса с зубцами трапецеидальной формы, на самом деле изображает процесс нарезания колеса. Вывод таков: Леонардо пришел к мысли о возможности нарезания зубцов червячного колеса сопряженным с ним червяком-инструментом, т. е. предвосхитил современный метод нарезания зубчатых колес.
О работах Леонардо в области воздухоплавания литература обширна. К ней также относится содержащая некоторые оригинальные трактовки статья Б.Н. Юрьева и Б.Н. Воробьева «Работа Леонардо да Винчи в области механики и авиации» (1952) и, наконец, совершенно уникальной работой было в свое время интереснейшее исследование профессора Р.А. Орбели «Леонардо да Винчи и его работы по изысканию способов подводного плавания и спусков на воду»{236}. Пионер подводной археологии, Р.А. Орбели стал историком водолазного дела и написал несколько блестящих этюдов на эту тему, начав некоторые с изучения вклада Леонардо в эту область. Достаточно сказать, что он дал убедительную расшифровку эскизов Леонардо на листах 333—346 Атлантического кодекса, относящихся к ним текстов и объяснений и реконструировал дыхательный аппарат, изобретенный Леонардо.
Вообще, как справедливо указано в авторском резюме, Р.А. Орбели установил, как Леонардо разрабатывал свои аппараты, идя от известных до него простых конструктивных элементов к новым конструкциям. Им руководила интуиция, но он проверял ее экспериментом и пришел к решению основной проблемы подводного плавания.
Стоит также указать, что Р.А. Орбели написал небольшой, но содержательный этюд «Альпинизм Леонардо да Винчи»{237}.
С особенной широтой и глубиной жизнь и творчество Леонардо да Винчи были изучены В.П. Зубовым (1899— 1963). Зубов был блестящим знатоком культуры средних веков и эпохи Возрождения в самых различных ее проявлениях, а к тому же обладал душой художника и ученого. Не удивительно, что именно образ Леонардо привлекал его на протяжении всех последних тридцати лет жизни, отданных истории науки. Великому винчианцу В.П. Зубов посвятил десять специальных работ, среди них три публикации его сочинений и большую биографию, но, кроме того, он неоднократно обращался к образу Леонардо и в других случаях. Например, доклад В.П. Зубова на Международном конгрессе по истории науки в Итаке (США, 1962) пестрит ссылками на различные тексты Леонардо да Винчи как одного из наиболее типичных представителей своей эпохи. И именно на примере Леонардо Зубов противопоставлял свой метод исторического исследования методам других ученых, например П. Дюэма, Л. Ольшки, Э. Кассирера и т. д. В.П. Зубов впервые выступил в печати как исследователь научного наследия Леонардо да Винчи в 1935 г., когда на русском языке были опубликованы два тома «Избранных произведений» гениального мастера, один — содержащий фрагменты научного и технического характера, другой — высказывания об искусстве и литературные произведения. Это издание вышло под редакцией историка и искусствоведа А.К. Дживелегова (1875—1952), написавшего вступительную статью{238}, и искусствоведа и театроведа А.М. Эфроса (1889—1954). В подготовке издания участвовали искусствоведы А.А. Губер и В.К. Шилейко. Переводы всех научных фрагментов в первом томе сделаны В.П. Зубовым, который составил также подробный комментарий к ним и предпослал этому тому статью «Леонардо-ученый».
Уже в этой статье В.П. Зубов дал анализ научного творчества Леонардо, исходя из того, что Леонардо — мыслитель, ученый и инженер — неотъемлем от Леонардо-художника, что искусство, техническое изобретательство и наука соединились в его деятельности в одно органичное целое. Этим положением Зубов руководствовался и в последующих изысканиях. Характеризуя публикуемые отрывки, Зубов подчеркивал своеобразное сочетание в них старой науки с ростками новой. «Не случайно, — писал он, — Леонардо не оформил всю массу фрагментов и мимолетных заметок в стройный трактат…» и «… не из-за недостатка времени не сумел он действительно написать их. То была бродящая эпоха, когда создавать систему было и слишком рано, и слишком поздно. Записные книжки — именно то, что мог дать Леонардо и что он дал»{239}.
Эта же мысль была развита В.П. Зубовым четверть века спустя в упомянутом выше докладе в Итаке, где среди прочего подчеркнуто, что большинство заметок Леонардо фактически посвящено отдельным случаям, анализируемым в их общности, в изложении же общие положения часто формулируются в начале, а отправные конкретные наблюдения выступают в конце как иллюстрации. Поэтому: «Если его [Леонардо] нужно читать наоборот, справа налево, то, чтобы понять происхождение его фрагментов, их надо читать в обратном направлении, начиная с конца и завершая началом»{240}.
Впоследствии В.П. Зубов еще дважды выступал как составитель сочинений Леонардо да Винчи. В 1952 г. в связи с отмечавшимся тогда во всем мире 500-летием со дня рождения Леонардо под редакцией А.К. Дживелегова был выпущен в свет однотомник «Избранное» со вступительной статьей Г.А. Недошивина. Суждения Леонардо об искусстве были даны в переводе и с примечаниями А.А. Губера, художественная проза — А.М. Эфроса, а научные фрагменты — В.П. Зубова (собственно, это издание явилось сокращенным вариантом двухтомника 1935 г.). В том же 1952 г. В.П. Зубов опубликовал две юбилейные статьи, а в следующем году вышла написанная им вместе с искусствоведом В.Н. Лазаревым биография Леонардо в 24-м томе 2-го издания Большой советской энциклопедии. В то же время В.П. Зубов уже подготавливал «Избранные естественнонаучные произведения» Леонардо да Винчи, опубликованные в серии «Классики науки» (1955). В новой книге выбор фрагментов и рисунков, комментарий и статья «Леонардо да Винчи и его естественнонаучное наследие» принадлежали одному В.П. Зубову. По богатству материала и научному уровню аппарата это издание значительно превосходит издание 1935 г. Достаточно указать, что раздел о науке в двухтомнике 1935 г. занимал 363 страницы, а в новом издании — 1027 страниц, из которых около 150 приходится на статью и комментарии. Можно выразить сожаление, что множество тонких замечаний и наблюдений В.П. Зубова остается недоступным тем исследователям научного творчества Леонардо, которые не владеют русским языком. Укажем отделы, на которые разбиты фрагменты: об истинной и ложной науке; математика; гидромеханика; геология и физическая география; метеорология; о летании и движении тела в воздухе; химия; о свете, зрении и глазе; астрономия; анатомия и физиология человека и животных; ботаника.
Прекрасным образцом исследовательской манеры В.П. Зубова может служить относящаяся к тому же времени статья «Леонардо да Винчи и работа Вителло “Перспектива”»{241}. Тщательно сравнивая соответственные тексты Вителло и Леонардо, свидетельствующие о совпадении многих их положений и объяснений, Зубов прослеживал и многообразные различия между ними, обусловленные в конечном счете различием поставленных задач. Вителло, вслед за Алхазеном (Ибн-ал-Хайсамом) трактовал оптические явления под углом зрения интересов астронома, для которого важно элиминировать «обманы зрения» путем тех или иных поправок, чтобы выяснить истинные свойства предмета. Задача Леонардо-художника не элиминировать среду, видоизменяющую восприятие предмета, но изучить влияние среды с тем, чтобы изобразить на картине тело в его положении относительно зрителя. Поэтому художник-практик превращается в ученого, изучающего цвета теней, получающихся от различных источников света, окраску тел при наличии других цветных тел, отражающих свет, и т. д. Наблюдения и эксперимент ученого помогают лучше использовать свет и тени, различные света и их нюансы для достижения необходимого живописного эффекта. Вместе с тем сопоставление картин Леонардо с его заметками показывает, что он как ученый экспериментировал гораздо больше, чем требовалось для него как художника, т. е. он шел дальше непосредственных потребностей практики своего дела.
Заслуживает упоминания и общее заключение, содержащееся в этой статье. Как известно, Вителло во многом опирался на «Оптику» Алхазена. В этой связи Зубов писал: «Рассмотренная страница из творческой биографии Леонардо-художника и ученого показывает на частном примере связующие нити преемственности между наукой Востока и Запада. Исторически связанный с почвой взрастившей его Италии, Леонардо творчески осваивал культурное наследие ученых других стран; ряд общих моментов сближает его с египетским ученым Алхазеном и польским ученым Вителло»{242}.
В 1961 г. В.П. Зубов опубликовал большую биографию Леонардо да Винчи, в которой подвел итоги многим предыдущим исследованиям. В предисловии он четко охарактеризовал свой подход к задаче — дать литературный портрет великого итальянца, от которого нас отделяют пять столетий. «Важно, — писал Зубов, — прежде всего осветить его [Леонардо] лицо, не столько подвести итоги и баланс открытиям, сколько уяснить по возможности, как он эти открытия делал, осветить приемы его работы, его стиль, его «почерк»»{243}. Естественно и необходимо показать фигуру Леонардо на широком историческом фоне прошлого и будущего. «Однако, — продолжал автор, — нам хотелось бы избежать той ошибки, в которую впадали исследователи, недоучитывающие своеобразие эпохи самого Леонардо. Если Дюэм попытался на Леонардо смотреть из прошлого, придя по меньшей мере к удивительной аберрации зрения и усмотрев в Леонардо да Винчи «наследника парижской схоластики», без учета всего того действительно нового, что внес гений Леонардо, то другие нередко смотрели на него только с позиции последующего времени, невольно внося в его облик черты позднее живших ученых. Но ведь Леонардо не был только чьим-либо предшественником, как и не был только наследником»{244}.
И в других своих трудах Зубов постоянно стремился избежать как архаизации, так и модернизации прошлого культуры и науки.
Существенно заключительное замечание цитируемого предисловия. «Слишком часто, — отмечал Зубов, — сводили трагедию Леонардо к конфликту с окружением, объясняя этим и его одиночество, и забвение его научных и технических открытий. Мы ставили себе задачей раскрыть наряду с этим те внутренние конфликты, ту борьбу противоречий, которые делают титаническую фигуру Леонардо да Винчи подлинно трагичной. Такую борьбу можно показать лишь в динамике, последовательно раскрывая различные ее аспекты. Поэтому отдельные главы мыслились нами как часть целого — их нельзя читать порознь, вразбивку, не искажая общей перспективы»{245}.
Мы не можем входить здесь в подробности этой книги, имевшей большой успех у советских читателей и недавно переведенной на английский язык. Она разделена на семь глав, рисующих как жизненный путь, так и достижения Леонардо да Винчи в сферах науки, техники и искусства. Разумеется, здесь подводится итог открытиям Леонардо и дается их оценка в исторической перспективе. К каждой главе подобран эпиграф из высказываний самого Леонардо. Так, к первой главе, в которой описана жизнь мастера, дан эпиграф «Скорее смерть, чем усталость», а к последней — «Там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать с помощью этой же самой природы бесчисленные виды новых вещей».
Эта книга не была последней работой В.П. Зубова, посвященной Леонардо. Он вернулся к своему любимому герою еще раз в докладе, написанном для международного коллоквиума в Брюсселе (1963). Там В.П. Зубов дал тонкий анализ разрозненных высказываний Леонардо о системе мира, и в частности о Солнце, — высказываний, которых он более коротко касался ранее. Не относя Леонардо ни к коперниканцам, ни к неоплатоникам, Зубов вновь подчеркивал сложный, нередко противоречивый характер его воззрений, типичных для перехода от науки средних веков к науке Нового времени. В.П. Зубов приходит к выводу о том, что в формировании научных идей, как и в живописи, существует сфумато, которое нельзя игнорировать. Неопределенное и следует трактовать как таковое. Так же как невозможно определить со всей строгостью природу улыбки Джоконды.
Этот доклад стал не только последней работой В.П. Зубова о Леонардо да Винчи, но и последним его трудом вообще. В тот самый день, когда текст сообщения был зачитан на Брюссельском коллоквиуме, автора не стало.
Мы постарались коротко охарактеризовать тот вклад, который был внесен учеными нашей страны в изучение жизни и научного творчества Леонардо да Винчи за 50 лет, истекших после Великой Октябрьской социалистической революции. Мы надеемся, что сумели, по крайней мере, показать, какой интерес и симпатии неизменно вызывает в Советском Союзе фигура Леонардо да Винчи — замечательного представителя Возрождения — эпохи, о которой Фридрих Энгельс писал: «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и Характеру, по многосторонности и учености»{246} — титанов, к которым и сам автор цитированных строк относил прежде всего Леонардо — великого художника, ученого и великого инженера.