ХАУ ДУ Ю ДУ!

Низкий величественный звук потряс окрестности. Он заглушил тихое урчание двигателя «Волги». Водитель видел в зеркальце, как беззвучно шевелятся губы одного из пассажиров. Это было как в немом кино. Мимо автомобиля проносились густые подмосковные леса. Под колеса уходила серая полоса асфальта. Как тени, проскакивали встречные машины. Все звуки исчезли, подавленные ни с чем не сравнимым рокотом реактивных двигателей.

Не успели путники приспособиться к этому молчаливому и ревущему миру, как грохот начал быстро ослабевать и снова возник свист ветра за окнами и шуршание шин мчащейся машины, а потом и трели какой-то бесстрашной пичуги. Далеко впереди из-за леса появился силуэт реактивного лайнера, круто взмывающего в голубую высь.

Машина огибала Шереметьевский аэродром. Вдали, как затихающая струна контрабаса, звучал рокот уходящего самолета.

— Почти как на космодроме, — сказал один из путников.

— Не бывал, — откликнулся другой.

Машина проехала вдоль здания аэропорта и развернулась к стоянке. Вслед за ней подъехала вторая и стала рядом. Приехавшие вышли и направились туда, где на многих языках было написано «Прибытие».

Один из них — очень высокий и худощавый — что-то весело говорил, сопровождая слова энергичной жестикуляцией. Ему спокойно отвечал плотный человек в очках.

— Хуже нет, чем ждать, — сказал высокий.

— Хуже нет, чем ждать и догонять, — поправил его второй.

— Пожалуй, догонять хуже. Пусть лучше нас догоняют, — добавил их спутник.

— Подождем, — заключил высокий. — Подождем, осталось немного.

И действительно, вскоре у горизонта показался самолет. Он приближался, как орел к гнезду. Выпущенные под крыльями шасси напоминали огромные лапы. Переднюю стойку при некоторой дозе воображения можно было принять за клюв. Опущенные закрылки напоминали распущенные маховые крылья, которыми птица тормозит свой полет перед тем, как сесть.

Самолет мягко коснулся бетонной полосы, плавно затормозил и начал выруливать к зданию вокзала.

Несмотря на то, что из самолета вышло около сотни человек, встречающие сразу увидели тех, ради кого они приехали сюда в это раннее осеннее утро.

— Здравствуйте, как поживаете? — еще издали кричал один из приезжих, моложавый мужчина, его очки весело блистали в лучах яркого солнца. Он был высок ростом и легко нес свое небольшое брюшко.

— Хау ду ю ду, Саша, — радостно говорила его спутница, протягивая руку самому высокому из встречающих.

— Хау ду ю ду, Фрэнсис, — приветливо отвечал он, и они долго трясли друг другу руки.

И когда она со своим: «Хау ду ю ду, Никола» — обратилась ко второму из встречающих, первый со словами: «Здравствуйте, Чарли, вы здорово говорите по-русски», — протянул руку ее мужу.

— Здравствуйте, здравствуйте, я очень плохо говорю по-русски, — отвечал тот, а третий из встречающих, чуть отступя в сторону, щелкал своим фотоаппаратом.

Потом подошел и он и получил свою порцию «Хау ду ю ду» и «Как поживаете», и все направились в холл.

Обычные фразы «Как летели?», «Как самочувствие?» и «Вы прекрасно выглядите» заполнили первые минуты, и вскоре всем казалось, что они расстались только вчера, и легкая напряженность исчезла, и уже со стороны нельзя было определить, кто из них только что совершил перелет, начавшийся далеко за океаном, а кто еще вчера заканчивал приготовления к встрече гостей.

Вы, конечно, уже догадались, что мы присутствовали при прибытии в Москву лауреата Нобелевской премии Чарлза Таунса и его супруги, которых встречали разделившие с ним премию Басов и Прохоров. С ними были их друзья и сотрудники Крохин и Барчуков, ученый секретарь ФИАНа.

Любезный пограничник вручил приезжим паспорта, которые он украсил традиционными штампами прибытия, и пожелал им хорошо провести время в Советском Союзе.

— Теперь мы в Москве, — сказала миссис Таунс, — хотя пока это и не бросается в глаза. Разве только в уши. Некоторые здесь говорят по-русски, — улыбнулась она.

— Действительно, — поддержал ее профессор Таунс, — аэропорт как в любом большом городе. Правда, не везде есть русские надписи.

Чемоданы приезжих легко поместились в багажнике «Волги». Сами они сели в разные машины, чтобы оба могли занять места на переднем сиденье, места, позволяющие лучше видеть и фотографировать.

Зеленые леса и горящие под солнцем золотые нивы проносились за открытыми окнами машины.

Перелетев через легкий мост и описав плавную дугу, машины спустились на Ленинградское шоссе. Две прямые широкие ленты дороги, разделенные поросшим травой газоном, были заполнены грузовиками, автобусами и легковыми автомобилями.

Вскоре слева появились большие дома и внизу под шоссе прошла такая же широкая двухпутная магистраль. Впереди показался высокий стальной мост с большими буквами «Москва».

— «Канал Москва — Волга», — прочитал приезжий на табличке.

— Хау ду ю ду, Москау, — сказала его жена. После того как машины углубились в город, какой-то светофор разделил их. А так как в суматохе встречи они не договорились о маршруте, их ждало первое приключение. Басов решил отвести Таунса прямо в издательство, чтобы он мог получить гонорар за перевод его книги. Но когда они достигли площади Маяковского, машину с Прохоровым и госпожой Таунс они не увидели. Лишь впоследствии выяснилось, что гостье так захотелось поехать прямо на Красную площадь, что она упросила Прохорова изменить маршрут. Так, вместо гостиницы, где для приезжих был приготовлен номер, они укатили в самый центр советской столицы. Волнения, вызванные этой короткой разлукой, еще долго давали пищу для шуток.