Глава 3 «Секретное письмо в Генштаб о закрытии ЗГРЛС»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3 «Секретное письмо в Генштаб о закрытии ЗГРЛС»

Телефонный звонок в редакцию, слова неизвестного с явной скрытой угрозой о моем возможном переводе из Москвы для дальнейшего прохождения кадровой офицерской службы в тот же Хабаровск, откровенно говоря, тревожил. Даже возникли мысли, а не послать ли куда подальше все это расследование по ЗГРЛС. Однако после того звонка ничего не происходило. Все было, как и прежде. Каждый день в 9.00 прибывал на службу в редакцию журнала, занимался текущими и неотложными делами. При этом не забывал тему загоризонтной локации. Помнил предупреждение начальника отдела о том, что она на контроле у главного редактора генерала Николая Кошелева. Однако расследование явно затягивалось. На мои телефонные звонки почему-то не отвечал бывший главный конструктор Франц Кузьминский. Несколько раз звонил в штаб противоракетной и противокосмической обороны (ПРО, ПКО) Войск ПВО страны. Объяснил помощнику командующего старшему лейтенанту Игорю Канашенкову, почему добиваюсь встречи с генерал-полковником Вольтером Макаровичем Красковским. Но всякий раз старший лейтенант вежливо объяснял, что командующего нет на месте, и предлагал позвонить через несколько дней. И вновь дальнейшее расследование по независимым от меня причинам откладывалось на неопределенное время. Ведь только в штабе ПРО и ПКО можно было выяснить многие специфические вопросы по проблеме ЗГРЛС. Именно в этих войсках в опытной эксплуатации находились загоризонтные радары. И если боевая система ЗГРЛС, действительно, была пустопорожним проектом, на который был затрачен миллиард оборонных денег, то военные могли откровенно обо всем правдиво рассказать. Это было в их интересах. Им то было нечего терять от публикации точной информации по этой проблеме. Ведь именно войскам ПРО и ПКО, возможно, руководители военнопромышленного комплекса, с заинтересованными лоббистами из Минобороны навязали такое дорогостоящее вооружение, которое не могло быть эффективным. Но в ПРО и ПКО или явно уклонялись от разговора со мной, или действительно командующий находился в отъезде. Приходилось терпеливо ждать. И это создавало в душе явный дискомфорт. При этом на службе, в поезде метро, или в автобусе все же припоминался телефонный разговор с неизвестным. Кроме скрытой угрозы о моем переводе из Москвы не давали покоя слова мужчины, что им известно, где гуляет с малолетней дочкой моя жена.

– Если неизвестные осведомлены о таких подробностях моей личной жизни, — размышлял я, — то они наводили обо мне справки. Во всяком случае, знают кто я такой, им известно о дочери и жене. Я же в полном неведении о них. Кто они, какие у них возможности? А если они действительно при дальнейшем моем расследовании, когда докопаюсь до объективной информации по ЗГРЛС, начнут действовать? Что я им смогу противопоставить? На что тогда смогу рассчитывать, на какую помощь?

– Да, ни на какую, — сам себе же отвечал, — в Минобороны, в милиции, в КГБ нет влиятельных родственников или друзей. Майорские погоны не защитят ни меня, ни мою семью от возможных действий неизвестных.

Затягивание расследования, тревожные размышления после телефонного звонка неизвестного мужчины все чаще приводили к мысли пойти к главному редактору и отказаться от темы ЗГРЛС. Объяснить, что расследование такой глобальной темы мне не по силам и возможностям. Наверное, что так бы и произошло после таких довольно невеселых размышлений. И я бы отказался, во вред своему профессиональному имиджу, от этого расследования. Журналистские смелость и принципиальность — это конечно отличные качества бойца печатного слова. Но за этим должна стоять весомая поддержка. И вот тут из сложившейся буквально патовой ситуации неожиданно выйти помогла женщина, у которой мы снимали однокомнатную квартиру в Капотне за 150 рублей.

Словно «накаркал» себе, когда после телефонного звонка неизвестного в редакцию сказал сослуживцам, что хозяйка подняла цену за жилье.

Как-то в один из вечеров после службы, как обычно приехал домой. На кухне за столом сидели моя жена, хозяйка квартиры и ее гражданский супруг. До этого всего пару раз его видел. Малоразговорчивый, с угрюмым выражением лица, еще сравнительно молодой мужик. Его гражданская жена — хозяйка квартиры была постарше. Она посещала нас каждый месяц и забирала квартплату — почти половину моего майорского жалованья. Все пили чай. Моя жена передала хозяйке деньги за квартиру. Та положила их в кошелек. А потом, уже глядя прямо мне в глаза, сказала, что им за поднаем этой квартиры предлагают платить 250 рублей. От ста рублей они не хотят отказываться. Так что или мы платим за квартиру 250 рублей в месяц или съезжаем. Эту женщину мы знали уже года три. Она была родной сестрой еще одной нашей знакомой, с которой моя жена была в приятельских отношениях. Только это удержало меня от того, чтобы не послать хозяйку квартиры, куда подальше на далеко не литературном, но понятном во всем мире русском языке. На 100 рублей с семьей в Москве было не прожить. Договорились, что мы попользуемся квартирой ещё месяц, пока будем искать другое пристанище. Уже на лоджии, сидя за вечерней газетой, подумал, что смена жилья даже к лучшему. Возможно, это на какое-то время в период расследования по ЗГРЛС обезопасит семью. Жена не знала о телефонном звонке в редакцию, да и вообще о сложном расследовании по ЗГРЛС. Не хотел ее волновать. Для себя на лоджии в тот вечер решил, что не буду пока никому сообщать, где найду новое жилье.

Но где искать жилье в переполненной в тот период столице. На улицах пестрели объявления о том, что семья военнослужащего снимет любую квартиру. Буквально две недели практически не занимался темой ЗГРЛС. Лишь изредка позванивал в главкомат Войск ПВО, где к моему удовлетворению советовали позвонить через несколько дней. Все свободное время пропадал на нелегальной столичной квартирной бирже, на одной из центральных московских улиц. Как некогда метко подметил русский литературный классик, что именно квартирный вопрос испортил москвичей. Мне помог буквально случай. Не стоит подробно о нем рассказывать. Одним словом, после двух недель поисков жилья, мы въехали в небольшую двухкомнатную квартиру с удобствами в общем коридоре в деревянном доме-даче знаменитого летчика Валерия Чкалова в бывшем пансионате ВВС, который располагался на берегу Москва-реки в столичном районе Крылатское. Нам повезло. Жена устроилась на работу в этот же пансионат. За жилье платили обычную квартплату. После этого как-то исчезли опасения за семью. В то время пансионат охранялся круглосуточно нерядом милиции. В редакции я новый адрес не сообщил, хотя это полагалось делать военнослужащим. Смена жилья подтолкнула меня к более активным действиям в расследовании. Позвонил в политуправление Войск ПВО, рассказал о редакционном задании, что необходимо все детально изучить, чтобы в материале все объективно и правдиво написать. Но для этого надо было, прежде всего, встретиться с командующим ПРО и ПКО, или каким-то другим компетентным по этой проблеме руководителем. Попросил о моем расследовании доложить члену военного совета Войск ПВО — начальнику политического управления генерал-полковнику Бойко. Тем самым страховался от вполне возможного гнева со стороны главного редактора журнала, если не выполню его распоряжение по этому расследованию. В свое оправдание можно было сказать, мол, в Войсках ПВО не захотели ворошить это дело, не оказали содействия. Противодействие со стороны руководства Войск ПВО давало мне право заявить главному редактору, редколлегии журнала о возникших неразрешимых проблемах при расследовании. Пусть мои вышестоящие начальники принимают решение, как поступить с темой.

Через пару дней опять позвонил в штаб ПРО и ПКО. Наверное, мой звонок в политуправление страны сыграл свою роль. Дежурный офицер ответил, что меня ожидает начальник штаба. Моя настырность все-таки пробила дорогу в главкомат.

Структура и задачи Войск ПВО страны были хорошо известны. А вот о ПРО и ПКО из-за решаемых этими войсками глобальных государственных задач и повышенной секретности, для меня и многих других в нашем государстве в 1990 году мало, что было известно. Просто какая-то «терра-инкогни-та». Но не идти же к генералу, начальнику штаба и разговаривать о проблеме ЗГРЛС слабо представляя, что такое ПРО и ПКО, какие у них задачи. Некомпетентные вопросы военного журналиста в беседе с военачальником могли вызвать самое малое улыбку, а в худшем варианте нежелание беседовать. Естественно, этого я не желал. Поэтому постарался навести справки о противоракетной обороне и месте, которое отводилось боевой системе ЗГРЛС. Ныне в 2007 году уже многое известно. А вот тогда в 1990 году сведения о ПРО в военной среде передавались с оглядкой, не раскрыть бы какую государственную тайну. Но все же перед поездкой в штаб ПРО кое-что об этих войсках существенное удалось выяснить. Популярно один из хорошо знакомых генералов Генштаба мне объяснил, что такое ПРО и место в ней боевой системы ЗГРЛС. Кстати, в звании генерал-полковника он в начале нынешнего века уволился из Вооруженных сил России. Теперь работает советником в Совете Федерации РФ. Но как тогда в 1990 году, так и ныне он не захотел раскрывать свою фамилию.

Еще в 1989 году меня включили в одну проверочную комиссию для работы в войсках, которую тогда возглавлял моложавый и подтянутый полковник. В ходе проверки я неоднократно к нему обращался, редактировал проверочные акты. Возможно, что чем-то приглянулся. Прощаясь после возвращения в столицу на подмосковной военной авиационной базе — аэродроме «Чкаловский» полковник дал мне свою визитную карточку и сказал, чтобы я, когда потребуется, обращался к нему без стеснения. Мало ли какие могут возникнуть вопросы. Впоследствии несколько раз звонил ему, когда он был уже в генеральском звании. Советовался по различным проблемам. Так же поступил и по ПРО. По телефону сказал, что приглашен в главкомат Войск ПВО и надо, мол, посоветоваться. Он предложил зайти к нему в одно из управлений главного оперативного управления (ГОУ) Генштаба. Пропуск будет заказан на такое-то время.

У него оказался довольно просторный кабинет. На стенах большие планшеты, задернутые темными занавесками. Под ними, возможно, скрывались карты с размещениями группировок войск. Так и хотелось заглянуть за эти самые занавески, что там действительно скрывается. Все такой же моложавый и подтянутый, в ладно сидящей военной форме, генерал-майор вышел мне навстречу из-за своего рабочего стола, пожал руку.

– Что волнует военную печать, — как старому знакомому задал он вопрос, — предложил на выбор чаю, или кофе.

Не перебивая, он выслушал мой рассказ о расследовании по ЗГРЛС, на несколько секунд опустил голову и посмотрел на свои кисти рук, которые положил на столешницу. Пробарабанил пальцами какую-то только ему знакомую мелодию. Возможно, это помогало сосредоточиться.

– Так, так, — проговорил он, словно собираясь с мыслями, — трудную и благородную расследуешь тему. Понимаешь, лично меня возмутила публикация в газете «Советская Россия». Какое-то огульное очернительство. Поклеп на ВПК и Минобороны. Нас выставили какими-то казнокрадами что ли. Ведь при создании боевой системы ЗГРЛС не могло быть никакого волюнтаризма. Все решения принимались только коллективно. Возможно, что была какая-то техническая ошибка ученых. Но ведь это не волюнтаризм, как писала эта газета. Что же касается ПРО, то специально для тебя вот что расскажу. Эти сведения не являются государственной тайной. И о них надо уже открыто говорить. А то ведь сейчас демократы всех мастей нас военных и генералитет буквально мешают с грязью, обзывают бездельниками. Забыли, что именно военные вместе с оборонной промышленностью смогли создать надежный щит против американских ядерных ракет.

Честно признаюсь, что совсем не ожидал такой реакции от своего знакомого.

Далее он рассказал, что к середине 70-х годов США уже обладали мощнейшей ракетно-ядерной триадой из стратегических баллистических ракет, стратегической ударной авиацией с ядерными бомбами и ракетами, атомными подводными лодками с баллистическими ядерными ракетами. Кроме того, американцы к этому времени уже создали против советского ракетно-ядерного вооружения полностью автоматизированную систему предупреждения о возможном советском ракетно-ядерном ударе по США и их союзникам. А для СССР самым опасным был внезапный, массированный удар ракетноядерных сил США с баз метрополии, с европейского континента, с атомных подводных лодок, которые постоянно патрулировали в Атлантике, Средиземном море, Тихом океане.

– Понимаешь, такой удар по СССР, особенно в тот период, вполне можно было нанести совершенно случайно, — неторопливо рассказывал генерал-майор, — автоматизированная система предупреждения о ракетно-ядерном ударе США по несколько раз в году после ее создания из-за различных технических проблем выдавала ложные тревоги. Американские военные по несколько раз в году приводили в боевую готовность стратегические ракетно-ядерные силы. Правда всякий раз руководству США и вооруженных сил хватало времени и выдержки разобраться в ситуации и вернуть стратегические бомбардировщики на аэродромы, послать соответствующие команды управления на ракетные базы и атомные подводные лодки. Представляешь, какая разворачивалась против нас армада сил и средств первого удара? — задал он риторический вопрос. И вот против таких сил нам надо было противопоставить, прежде всего, свою систему предупреждения о ракетном нападении. Ее назвали сокращенно СПРН. Организационно она входит в противокосмическую оборону, сокращенно ПКО. А все вместе это войска ПРО и ПКО, которыми ныне командует генерал-полковник Вольтер Макарович Красков-ский. А до него целых 19 лет войсками командовал Герой Социалистического труда, генерал-полковник Юрий Всеволодович Вотинцев, который в 1967 году сам начал формировать эти войска.

О Вотинцеве вообще ходят легенды в войсках. Один мой знакомый из главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР рассказал, что Центральное разведывательное управление США за 19 лет так и не смогло точно узнать, чем занимается Юрий Всеволодович. За ним и его делами американскими разведчиками в свое время велась настоящая охота.

Он ни перед кем не ломал шапку, даже перед Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Ильичем Брежневым. Душой болел за порученное дело и свои войска. Ему в мирное время еще во время командования отдельным корпусом ПВО в Средней Азии приходилось руководить противовоздушными войсками и не давать американским, иранским, турецким самолетам, вертолетам — воздушным разведчикам нахально перелетать границу СССР и фотографировать наши военные и гражданские стратегические объекты, добывать другую шпионскую информацию. Именно генерал Вотинцев не боялся взять на себя ответственность и отдавать приказы по уничтожению нарушителей воздушного пространства СССР.

– Можете дать мне телефон Вотинцева, необходимо с ним встретиться и поговорить о ЗГРЛС, — вопросительно посмотрел я на своего собеседника.

– К сожалению, у меня нет прямого контакта с генерал-полковником, — ответил мой знакомый, — несколько раз встречал его на различных торжественных мероприятиях, он меня узнавал, здоровался. Юрий Всеволодович ведь с 1986 года в отставке. В число близких его друзей я не вхожу. Познакомился с ним во время генштабовских проверок войск ПРО и ПКО. У меня нет номера его домашнего телефона.

– Так вы говорили, что именно Вотинцев стал в 1967 году формировать войска ПРО и ПКО? — стал я уточнять, а потом, показывая свою осведомленность, сказал, что Вотинцев формировал так же и систему предупреждения о ракетном нападении.

– Воинские формирования СПРН — отдельные радиотехнические комплексы были включены в ПКО, — отметил мой собеседник, — но задачи перед системой предупреждения о ракетном нападении стояли такие, что именно Вотинцеву пришлось привлечь для их выполнения все силы и средства ПРО и ПКО. Информация от СПРН выдавалась Верховному Главнокомандующему — Генеральному Секретарю ЦК КПСС — Председателю Президиума Верховного Совета СССР, министру обороны СССР, начальнику Генерального штаба, главнокомандующим Видами Вооруженных Сил государства. Степень достоверности этой информации должна была быть высочайшей. Время получения информации указанными руководителями такое, чтобы они могли оценить обстановку и принять решение на встречный или ответный ракетно-ядерный удар по агрессору. Да еще передать соответствующие команды управления для выполнения такого удара Ракетным войскам стратегического назначения, атомным подводным лодкам ВМФ через главкомат нашего Военно-морского флота.

– Действительно генералу Вотинцеву пришлось столкнуться с крайне сложной задачей, — поддержал я разговор, — как же удалось ее выполнить?

– Об этом надо говорить с ним, если он согласится, — бросил реплику генерал-майор, — создание ПРО и ПКО было задачей особой государственной важности. К ней привлекались лучшие научные и производственные кадры нашего государства, очень многие предприятия военно-промышленного комплекса СССР. По сложности эту задачу вполне можно приравнять к советской ракетно-ядерной программе. К сожалению, из-за секретности пока открыта лишь малая часть информации об этих уникальных войсках и их вкладе в обороноспособность государства. Будем надеяться, что в дальнейшем журналисты и писатели раскроют эту сложную военную и научно-техническую тему, а главное правдиво расскажут о людях, которые создавали вооружения ПРО, формировали войска и ими управляли.

– А зачем создавалась боевая система ЗГРЛС, была ли в ней в тот период необходимость, ведь уже в космосе летали всевозможные военные разведывательные спутники? — задал я наводящий вопрос.

– Боевая система загоризонтной локации из двух огромных РАС, как раз и должна была значительно усилить всю советскую национальную СПРН. Прямо с нашей территории радиолокационными средствами контролировать все ракетные базы США. Спутниковые системы в космосе ведь менее надежны и более уязвимы, чем могучие земные локаторы.

Далее генерал-майор рассказал мне о составе и структуре войск ПРО и ПКО, выполняемых ими задачах. Но при этом сказал, что эти сведения пока не для печати и даются в чисто познавательных целях для повышения моего военно-журналистского кругозора. А вот обо всем другом — ЗГРЛС, формировании ПРО и ПКО, первом командире Вотинцеве могу писать предельно откровенно.

Через пару часов вполне удовлетворенным покинул я белокаменное здание Минобороны на Арбате. Генерал майор из ГОУ дал мне вполне исчерпывающую информацию. Теперь можно было ехать на подмосковную станцию «Черное». От нее в лесу в нескольких километрах находилось главное командование Войск ПВО страны и закрытый для посторонних, благоустроенный жилой поселок главкомата «Заря». Так что к беседе с противоракетными военачальниками был вполне подготовлен.

Электричка с Курского вокзала столицы до станции «Черное» по Горьковскому (ныне Нижегородскому) направлению шла примерно минут сорок. Утро было по-летнему солнечным и теплым. За окном вагона мелькали постройки дачных местечек, подмосковные городки и поселки. На станции Черное прямо за железнодорожным полотном колосилось на легком летнем ветру разнотравье. До встречи оставалось еще полтора часа. Поэтому я решил прогуляться от железнодорожной станции к контрольно-пропускному пункту главкомата через поселок, луг и чернеющий за полем лес. Тропинка в лесу протянулась вдоль забора из колючей проволоки. Местами «колючка» была порвана. Это вызвало удивление. Правда, на неказистом защитном заграждении висели таблички с надписями «Стой! Запретная зона». Возникла мысль о том, что кого могли остановить строгие предупреждения, если колючка болталась на ветру и в ней зияли дыры. Но это оказался только внешний периметр ограждения штаб-квартиры главного командования противовоздушных войск страны. Уже через некоторое время за первой «колючкой» в глубине леса стало просматриваться более надежное ограждение со средствами сигнализации и вооруженными автоматчиками охраны. Здания КПП и въездные ворота в главкомат были без излишеств местных военных умельцев. В иных воинских частях даже ухитряются на въезде сооружать целые архитектурные композиции из железобетонных стел и различного вооружения, клумбы с цветами, огромные стенды наглядной агитации о Вооруженных Силах и воинской службе. Многим таким сооружениям не откажешь в красоте. Да вот только так ли уж необходимы такие украшательства воинским частям, основное предназначение которых боеготовность, боеспособность, боевая учеба. Въездное лицо главкомата пэвэошников было по военному строгим.

Процедура проверки документов, получения пропуска не заняла много времени. Не стоит на них останавливаться, С разовым пропуском прошел мимо часового на охраняемую территорию. Минут пятнадцать шагал по асфальтированной пешеходной дорожке рядом с широкой асфальтированной дорогой, по которой то и дело проезжали черные «Волги» и изредка грузовики. Дорожка привела меня ко второму контрольно-пропускному пункту. Опять внимательная проверка часовым разового пропуска и удостоверения личности офицера. За этим КПП уже находилось непосредственно главное командование Войск ПВО страны. От моего внимания не укрылись — двойной забор из колючей проволоки на железобетонных столбах, проволока сигнализации на изоляторах, внимательные лица часовых, тщательно ухоженные дорожки и дороги, различные здания. Именно отсюда управлялись Войска ПВО страны на всем необозримом пространстве СССР.

В пропуске были указаны здание, этаж, номер комнаты, куда мне был разрешен доступ. В другие здания главкомата меня бы не пустили часовые. В приемную начальника штаба ПРО и ПКО генерал-майора Анатолия Николаевича Сколо-тянного зашел ровно в указанное время, представился старшему офицеру, сидящему за столом с несколькими телефонами. Тот сразу набрал номер и кому-то доложил о моем прибытии. После этого жестом пригласил пройти в кабинет. Из-за стола поднялся генерал-майор. К сожалению, через 17 лет стерлись подробности этой встречи. Только припомнилось, что Анатолий Николаевич посмотрел мое командировочное предписание, редакционное план-задание на работу. После этого он сказал, что со мной хотел встретиться генерал-полковник Красковский. Но, к сожалению, командующего вызвали в Минобороны. Поэтому он перенес нашу встречу на будущую неделю.

– Жаль, конечно, — отреагировал я на сообщение начштаба и при этом откровенно в душе чертыхнулся,- что поделаешь, придется еще раз приехать.

– Тогда, по теме ЗГРЛС, может, переговорим с вами, — в свою очередь предложил я начштаба.

Отрицательный ответ генерала охладил мой журналистский пыл. Однако после этого начштаба сказал, что со мной встретится и поговорит главный инженер управления СПРН полковник Владимир Капитонов. Мол, ЗГРЛС — его епархия, ему и карты в руки. Это уже было кое-что. Состоявшийся разговор с Владимиром Семеновичем Капитоновым дал очень многое для дальнейшего продуктивного расследования. Это была удача. Но теперь через 17 лет понимаю, что командование ПРО и ПКО просто не захотело встречаться с журналистом центрального журнала Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. Тема была весьма щекотливая. Любое слово можно было использовать по-разному. Потом доказывай обратное. Вот и решили руководители ПРО и ПКО, что лучше будет меня свести с главным инженером управления. А тот объяснит ситуацию на ЗГРЛС под Комсомольском-на-Амуре, причину пожара и разграбления одного из объектов этой системы.

Сейчас в 2007 году уже не помню лица полковника Владимира Капитонова, не помню, какой у него был голос, манера поведения, какой у него был кабинет. Передо мной на рабочем столе от того давнего разговора в штабе остались лишь несколько листов пожелтевшей бумаги. Но какие это листы, и какая в них бесценная теперь информация. Это копия письма начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генералу армии М.А. Моисееву, справка по изделию «Крут« ЗГРЛС под Комсомольском-на-Амуре, распечатка нашей беседы с полковником Капитоновым.

Не могу понять, как в мои руки попала копия письма начальнику Генштаба Вооруженных Сил СССР. Уж точно, что этот документ не для журналистов. Вполне возможно, что во время разговора с полковником Капитоновым я сумел расположить его к себе, завоевал доверие. И он дал мне возможность снять копию с этого письма. До этого я ее нигде не обнародовал, не публиковал и хранил в свом архиве. Но не буду сейчас акцентировать внимание на этом важном для ЗГРЛС документе. Прежде всего, начну с распечатки нашей теперь уже 18-летней давности беседы. Вначале мы, вероятно, поговорили о публикации в «Советской России» критического материала с нападками на ЗГРЛС. Далее в распечатке был непонятный перерыв. Возможно, что мой диктофон «Электроника» опять забарахлил, может «зажевал» между валиками пленку магнитофонной кассеты, что весьма вероятно. Сейчас, через столько лет, трудно сказать, о чем мы говорили вначале, какую оценку дал публикации полковник Капитонов. Возможно, что весьма негативную. Но одно мне ясно точно. В ходе той беседы полковник Капитонов определенно старался дать мне полную информацию о ЗГРЛС. После обрыва распечатки диктофонной кассеты речь в основном шла об объекте «Круг«, который был предназначен для определения наиболее оптимальных частот работы ЗГРЛС под Комсомольском-на-Амуре. Именно на этом объекте вначале была разграблена электронная аппаратура, содержащая драгоценные металлы. А потом на нем возник пожар. Вполне возможно, что именно о «Круге» я и задал первый вопрос Владимиру Капитонову. Вот что он рассказал.

Распечатка кассеты беседы с главным инженером управления СПРН полковником Капитоновым Владимиром Семеновичем.

«Объект «Крут« был создан для выработки текущей информации о прохождении радиоволн, состояния среды их прохождения, выборе оптимального частотного диапазона. Но потом появились новые более совершенные методы получения такой информации с использованием космического спутника, морского корабля. Надобность в «Круге» отпала. А это довольно большое здание с множеством различной технологической электронной аппаратуры и техники инженерного комплекса.

В 1979 году комиссия по военно-промышленным вопросам при Совете министров СССР приняла решение закрыть «Крут«. По решению министра обороны весь инженерный комплекс «Крута» — всевозможные насосы, электродвигатели, вентиляторы, преобразователи частот стали использовать на ЗГРЛС в виде подменного фонда сменных элементов. Технологическая аппаратура по решению министра обороны была возвращена предприятию разработчику ЗГРЛС — НИИ-ДАРу для доработки самого локатора и Государственному производственно-техническому предприятию (ГПТП), которое занималось монтажом и настройкой аппаратуры ЗГРЛС. Назад эта аппаратура нам не возвращалась. Охрану «Крута» воинская часть ЗГРЛС несла до тех пор, пока не были демонтированы все элементы круговского инженерного комплекса. Воинской охраны на «Круге» не было. Специалисты НИИДА-Ра и ГПТП там появлялись нерегулярно. Ответственности за этот бывший объект ЗГРЛС никто не нес. Этим воспользовались местные искатели драгоценных металлов. Они стали систематически грабить аппаратуру. В конечном итоге 9 мая 1990 года не охраняемый объект загорелся. Об этом пожаре было сообщено военному прокурору гарнизона Комсомольска-на-Амуре».

В подтверждение своих слов полковник Владимир Капитонов показал мне одну любопытную справку, с которой я тоже сделал копию.

«Решением 1654/СКБЗ от 26.03.79 года, утвержденным главнокомандующим Войсками ПВО страны, заместителем министра обороны, министром радиопромышленности СССР изделие «Круг« было выведено из состава изделия 5Н32 (ЗГРЛС) в 1979 году. К моменту принятия указанного решения монтаж аппаратуры закончен не был, передача ее в войсковую часть 55419 (ЗГРЛС под Комсомольском-на-Амуре) не проводилась. Она оставалась на материальной ответственности предприятия ГПТП. В соответствии с этим же решением аппаратура изделия «Круг« была доработана и на ней были организованы работы по теме «Янтарь».

В 1985 году на основании документов об использовании аппаратуры «Круг«, утвержденным командиром войсковой части 77969 и заместителем министра радиопромышленности СССР от 19.09.85 года аппаратура была передана на сохранность ГПТП. А по части антенно-фидерного устройства (АФУ) предприятию ГРЗ для дальнейшей передачи ее различным заинтересованным организациям, учебным заведениям, в том числе Харьковскому политехническому институту.

По вопросу обеспечения сохранности аппаратуры войсковая часть 55419 неоднократно обращалась в адрес НИИДАР, в/ч 03366, 77969. Однако мер не принималось. В октябре 1989 года комиссией НИИДАР было проведено освидетельствование аппаратуры «Круг« и выданы рекомендации по ее списанию. Акт от 30.01.1990 года утвержден главнокомандующим Войсками ПВО страны. Указанный акт был направлен в НИИДАР, войсковые части 77969, 55419.

В апреле 1990 года в в/ч 55419 работали представители Гохрана СССР при участии военных прокуроров Краснознаменного Дальневосточного военного округа (КДВО) и в/ч 03366 по проверке выполнения требования документов по хранению и сдаче технических средств, содержащих драгоценные металлы».

Вполне возможно, что с полковником Владимиром Капитоновым мы детально обсуждали судьбу изделия «Круг« и всей системы ЗГРЛС. Однако у меня в архиве нет документального подтверждения того, о чем реально между нами шел разговор. С «Кругом» все понятно. Войска СПРН отказались от него за ненадобностью. Промышленности он тоже стал обузой. Вот и разграбили его неизвестные, а потом сожгли. И все концы в воду. Документы по «Кругу» говорят только о халатности определенных должностных лиц, но никак не о каком-то волюнтаризме организованной группы лиц, заинтересованных в принятии на вооружение никуда не годной боевой системы ЗГРЛС. Вполне вероятно, что тогда 18 лет назад в управлении ПРО и ПКО я спросил у полковника Владимира Капитонова о судьбе всей системы ЗГРЛС, что с ней стало в тот период. И тогда главный инженер управления показал мне еще один документ.

Его шифр РКС №151. Д-90 г. Направлен он начальнику генерального штаба Вооруженных сил СССР генералу армии М.А. Моисееву.

«Создание ЗГРЛС в составе двух узлов сопряжено с трудностями, в основном связанными с не изученностью поведения ионосферы в области Северного полюса («Полярная шапка»).

Требуемые характеристики узлов достигнуты не были, вклад их в боевые возможности системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) по одиночным баллистическим ракетам оказался незначительным. И эти узлы на вооружение Советской Армии приняты не были.

С целью решения этих проблем был намечен целый комплекс исследований и усовершенствований построения ЗГРЛС. Выполнить его не удалось из-за аварии на Чернобыльской АЭС.

Исследования на этих радиолокаторах вопросов по обнаружению воздушных целей, проведенные параллельно с работами по обнаружению баллистических ракет показали устойчивые возможности обнаружения радиолокаторами аэродинамических целей.

ЗГРЛС возле Комсомольска-на-Амуре, которая несла боевое дежурство, не принята на вооружение Советской Армии и в 1989 году снята с дежурства. На ней развернуты работы по обнаружению аэродинамических целей в интересах предупреждения о воздушном нападении с Северо-восточного направления».

Под этим документом подписались — генерал армии И. Третьяк, генерал-полковник В. Денисов, генерал-лейтенант В. Миронов.

Предельно откровенная беседа с полковником Владимиром Капитоновым была еще ценна тем, что он предложил мне встретиться с командиром ЗГРЛС, которая располагалась под Комсомольском-на-Амуре. Оказывается, он перевелся с Дальнего Востока и теперь служил в подмосковной Кубинке. При мне из своего кабинета по служебной связи Капитонов позвонил в Кубинку и сказал о моем желании встретиться и поговорить. Кроме этого Капитонов подсказал, кто мне может дать номер домашнего телефона генерал-полковника Вотинцева. Таким образом, моя поезда в главкомат Войск ПВО страны в подмосковное «Черное» была весьма удачной. Журналистское расследование значительно ускорялось.