Глава 9 «Публикация в журнале «Коммунист Вооруженных Сил»
Глава 9 «Публикация в журнале «Коммунист Вооруженных Сил»
Ноябрьским утром с отпечатанным материалом о журналистском расследовании в портфеле и весьма довольный, что завершил почти четырехмесячный труд и выполнил редакционное задание, вошел в свой кабинетик на четвертом этаже в здании издательства газеты «Красная Звезда». За своим рабочим столом уже находился начальник отдела боевой подготовки полковник Александр Григорьевич Некрылов. Он заметил мое приподнятое настроение и поинтересовался, явно подкалывая, что, может быть, я выиграл в лотерею автомобиль? Не отвечая начальнику, я, повесил в плечики шинель, сел за свой стол, раскрыл портфель и, вынув материал, передал его Некрылову.
– Александр Григорьевич, я завершил расследование по ЗГРЛС, — сказал я начальнику.
– Вот почему у тебя приподнятое настроение, — отреагировал он, — после редакционной летучки почитаю твое творение.
Он ушел на совещание, а я, в свою очередь, еще раз прочитал с карандашом в руке материал. Нашел несколько грамматических и стилистических ошибок. Устранил их. И вновь положил материал на стол начальника.
После совещания Александр Григорьевич стал читать, как он выразился, мое творение. То и дело шариковой ручкой вносил какие-то правки. Безжалостно что-то вычеркивал. Прочитав одну страницу текста, переходил к следующей, но потом опять возвращался к предыдущей и опять вносил в нее исправления. Я уже было совсем приуныл. Начальник отдела весьма яростно правил и сокращал авторучкой текст, размашисто, словно косил «траву», вычеркивал целые фразы, в моем, с таким трудом подготовленном, материале. Но за ту правку я и сейчас, спустя 18 лет, готов еще раз сказать ему спасибо. Он довольно умело сгладил острые выражения, из-за которых наверняка редакционная коллегия вернула бы мне материал.
Полковник дочитал последнюю страницу текста. На первой странице материала вверху над заголовком что-то еще дописал. Это оказалась рубрика: «Военная реформа: проблемы и суждения». Таким образом, Некрылов давал материалу не критическую, а полемическую направленность, что приветствовалось членами редколлегии.
– Откровенно говоря, Александр, — после правки проговорил Некрылов, — не ожидал от тебя такого материала. На мой взгляд, ты разобрался в проблеме. Однако некоторые вопросы очень остро и зло поставлены. Этого не примут члены нашей редколлегии, которые будут обсуждать материал. Внимательно отнесись к моим замечаниям, все исправь и отдавай материал в машинописное бюро на распечатку. Буду предлагать его в номер.
После полковника Некрылова материал читали заместитель главного редактора журнала полковник Баранец, главный редактор генерал-майор Кошелев. Они тоже вносили правки. Опять я материал правил и перепечатывал. На это ушла примерно целая неделя. В нашей редакции тогда был всего один допотопный компьютер отечественного производства. Авторучки и пишущие машинки были основным техническим орудием труда журналистов. Так что с материалом пришлось еще изрядно повозиться. Однако и на этом не завершилась подготовка будущей публикации для передачи на рецензирование членам редколлегии. Материал еще должен был завизировать военный цензор. В советское время материалы для публикации в военной ведомственной печати обязательно контролировались цензурой на предмет содержания в них военной и государственной тайны.
Отдел военной цензуры располагался возле метро «Полежаевская» в здании «Воениздата». Материал читал весьма доброжелательный к журналистам и знающий свое дело военный цензор полковник Валерий Лобов. Особых замечаний он не высказал. Только посоветовал убрать несколько предложений по системам предупреждения о ракетном нападении и противоракетной обороне. Эти войска, их объекты, структура, назначение в перечне, утвержденном Совмином СССР, не подлежали разглашению в открытой печати. Я попробовал возразить, что, мол, уже были публикации в центральных газетах и журналах о СПРН и ПРО. Однако Лобов напомнил, что эти издания находятся в ведении высших государственных органов. Там и решают вопросы о подобных публикациях. А ведомственная военная печать обязана придерживаться рамок утвержденного в Совмине перечня закрытых тем для публикаций. Так что красный карандаш полковника Валерия Лобова то же прошелся по моему материалу. Только после этого материал был размножен на ксероксе и разослан для чтения и утверждения членам редколлегии журнала «КВС» — члену военного совета — начальнику политуправления Войск ПВО генерал-полковнику Бойко, первому заместителю Главного военного прокурора генерал-лейтенанту юстиции Заике, другим членам редколлегии. Они должны были прочитать мое творение и на специальном листе, приложенном к нему, написать свое заключение — публиковать, или вернуть автору на доработку, исправление, или вообще бросить материал в корзину и забыть о нем. Порой мнения высокопоставленных генералов были весьма резкими и критичными. Так что, публикации по острым проблемам готовились журналистами журнала особенно тщательно. Проверялась достоверность фактов, высказываний, примеров. Вот я и побаивался предстоящей редколлегии. Однако, при обсуждении в декабре на редколлегии журнала, о моем творении не было высказано особых замечаний. Даже генерал-полковник Бойко без особых претензий одобрил публикацию. Жаль, что не сохранился листок с его рецензией и выводами.
Материал был запланирован уже на 1991 год в февральский №3 выпуск журнала. До краха СССР и развала могучих Вооруженных Сил оставалось совсем немного времени. Но тогда в феврале никто и не предполагал такого развития событий в нашем едином государстве. Правда, было какое-то ощущение предстоящей беды. Ведь не случайно открыто в различных изданиях печатался откровенный негатив о советской действительности. Да та же публикация «Деньги на оборону» в весьма популярной газете «Советская Россия» с миллионными тиражами, где дискредитировался военно-промышленный комплекс государства, где известный ученый на всю страну заявлял о бездумных огромных тратах на никчемное вооружение, явно была очень тонким и рассчитанным воздействием на умы миллионов советских граждан. Ведь очень многие поверили авторам этой публикации о том, что якобы кучка авантюристов от науки и промышленности волевым решением стала создавать совершенно бесполезную боевую систему. Это никчемное дело якобы поддержали в ЦК КПСС беспринципные партийные чинуши. А смелая, одна из самых популярных в тот период в стране газет, «Советская Россия» не побоялась выступить против этих воротил, которые наверняка за свою работу получили ордена, да еще прикарманили немало народных денег. Таким образом, через печать в тот период открытого наступления на Советский Союз нечистоплотно обрабатывалось сознание миллионов наших сограждан, которые в августе 1991 года в Москве поддержали Бориса Ельцина и его команду, ложились на столичных улицах под танки и БПМ. Конечно, наш журнал был не таким популярным, как та же «Советская Россия». В основном журнал шел по подписке в Вооруженные Силы, в библиотеки. По принуждению его уже никто не подписывал. Не то время было в стране. Компартия и ее руководство стремительно теряли авторитет. А наш журнал был лишь небольшой информационной структурой военного партийно-политического аппарата. В начале 1991 года издание уже боролось за подписчиков. Редколлегия отказалась от догматических материалов. Стало больше печататься информационных, критических, аналитических, полемических материалов. Поэтому в войсках к «КВСу» относились неплохо. Конечно, в этом заслуга была, прежде всего, главного редактора генерал-майора Николая Кошелева, заместителя главного редактора полковника Виктора Баранца, второго заместителя полковника Николая Белякова. Они нередко смело и решительно отстаивали право журнала на перестройку редакционной политики, на то, чтобы делать военно-политический журнал по содержанию интересным и злободневным. Благодаря такой внутри редакционной перестройке, в общем-то, и появился мой материал по ЗГРЛС. Наверное, в книге стоит его привести полностью. Ведь материалу уже почти восемнадцать лет. С той поры прошла целая эпоха от социализма к рыночному капитализму. Кажется, что публикация должна была безнадежно устареть. Однако материал по-прежнему цитируется на некоторых сайтах, его помнят и в НИИДАРе.
В связи с разногласиями в 2007 году по ПРО между РФ и США, размещением американских противоракетных и радиолокационных баз в Чехии и Польше одна из центральных газет предложила мне опять вернуться к теме ЗГРЛС и рассказать, как США и СССР в 60-80-х годах прошлого века боролись за обладание радиолокационными возможностями ионосферы. Ведь в том, что и опытный радар в Николаеве (5Н77) и боевой чернобыльский объект (5Н32-Запад) неожиданно «слепли», возможно просматривается и противодействие со стороны США.
Вот что рассказал в одной из своих публикаций Герой Социалистического Труда, кандидат военных наук, участник Великой Отечественной войны, в 1943-45 годах он был даже командиром полка знаменитых «Катюш», генерал-лейтенант в отставке Михаил Маркович Коломиец. С 1963 по 1984 годы он был начальником специального управления по вводу в действие систем ПКО, СПРН и ПРО 4 ГУМО СССР. По его словам американцы советские радары ЗГРЛС за характерные звуки во время работы и мощные электромагнитные импульсы, которые регистрировались на американских ракетных базах, называли «Русскими дроздами». В других источниках советские ЗГРЛС американцы окрестили «Русскими дятлами». Однако не особенно важно, как наши сверхмощные радары были названы американцами. Главное, что США против наших огромных радиолокационных «птиц» построили в Норвегии в районе города Тромсе специальный огромный передатчик. На такие дела у США денег всегда хватало. Этот передатчик-глушилка с мощными электромагнитными импульсами создавал помехи, которые разрушающе действовали на ионосферу. Как только включался чернобыльский объект, тут же включался и передатчик в Тромсе. Но советские ученые делали боевой радар, который впоследствии можно было использовать и для мирных целей. А американцы своим дорогостоящим передатчиком попросту «гадили» в ионосфере. Поэтому вероятно американская «глушилка» могла быть одной из причин того, что «слепла» советская боевая ЗГРЛС. Ученые ломали голову, что происходит с радаром и его импульсами в ионосфере. Но думается, они нашли бы эффективное «лекарство» и против таких коварных действий, так сказать из-за угла, из соседнего государства. Советской разведке, возможно, трудно было предположить, для каких целей был создан в Норвегии в Тромсе огромный радиолокационный объект. Со временем, конечно, разобрались. Такое противодействие, по сути, было своеобразной радиоэлектронной войной в ионосфере. В свое время те же США возмущались, что чернобыльская ЗГРЛС, когда стала работать на излучение, буквально заглушила некоторые важные в США радиочастоты. Но это произошло не умышленно. Поэтому были изменены частоты работы советской ЗГРЛС. В то же время, сами США стали тайно пакостить в эфире. Но, впрочем, тогда шла между двумя супердержавами необъявленная «холодная война».
Однако Советского Союза больше нет. В угоду США опорочены многие достижения, в том числе так и не принятая на вооружение боевая система ЗГРЛС. Поэтому стоит привести старый журнальный материал полностью, чтобы показать читателям, что в 1991 году, накануне развала великой державы, один центральный военный журнал пытался не просто защищать создателей советской загоризонтной локации, а скорее объективно анализировать причины, почему была закрыта система боевых ЗГРЛС. Конечно, некоторые аспекты и вопросы в этом материале показаны в соответствии с требованиями военной цензуры того времени и редколлегии нашего журнала.
«Коммунист Вооруженных Сил» №3, февраль 1991 года. Рубрика: «Идеи. Реальность. Мы». Подрубрика: «Военная реформа: проблемы и суждения».
«В одиночку крепостей не берут» или почему была закрыта система загоризонтных РАС.
«Помещения огромного сооружения были заполнены всевозможной аппаратурой. Но ее состояние оказалось ужасающим. Многие блоки лежали на полу среди мусора, по углам и вдоль стен в беспорядке валялись всевозможные ящики, приборы, устройства. Некоторые изделия были разбиты, из них торчали обрывки проволоки, куски деталей. Этот разгром обнаружили военные юристы на таком важном оборонном объекте, как радиолокационная станция загоризонтного обзора...
«На вооружение не принимать...»
В начале 60-х годов американцы установили на Аляске, в Англии и Гренландии мощные локаторы. С помощью РАС они покрыли половину нашей территории радиолокационным полем. Стратегическое авиационное командование США также развернуло на 9 ракетных базах до тысячи межконтинентальных баллистических ракет типа «Минитмен». При этом преследовалась цель — первыми уничтожить советские баллистические ракеты и тем самым ослабить предполагаемый ответный удар. Угроза этого внезапного удара в условиях холодной войны висела над нашей страной как дамоклов меч. Достаточно эффективной системы противоракетной обороны практически не было. Поэтому и возникла необходимость создания такой системы предупреждения, которая оказалась бы способной в любое время, с высокой точностью обнаруживать внезапное ракетно-ядерное нападение с территории США. Представлено было немало проектов. Все они рассматривались и в управлении, которое возглавлял до недавнего времени генерал-лейтенант М. Ненашев. Выбор тогда был сделан в пользу детища главного конструктора Ф. Кузьминского, который через некоторое время стал еще и директором НИИ. Согласно его проекту создавалась система загоризонтной радиолокации, состоящая из двух мощных радаров. Они должны были обнаруживать за 6-10 тысяч километров старты ракет с американских военных баз. Весной 1971 года государственная комиссия рассмотрела и одобрила проект. Рекомендовалось начать его осуществление.
В 1975 году была построена первая РАС. Начались заводские испытания, которые велись несколько лет. Параллельно с ними шло сооружение локатора под Комсомольском-на-Амуре. Однако в ходе проверок станции под Чернобылем выяснилось, что некоторые тактико-технические данные значительно ниже расчетных. Они существенно влияли на вероятность обнаружения одиночных и небольших групп стартующих ракет. Началась доработка. Требования к испытаниям еще больше ужесточились. А к тому времени уже была сооружена вторая РАС. Она-то и стала вести опытное наблюдение за одним из полигонов. С него американцы периодически запускали ракеты по острову в Тихом океане. Целых три года продолжались испытания загоризонтных локаторов, но добиться желаемого так и не удалось. Оказалось, что электромагнитный сигнал, проходя через полярную ионосферу, затухал. Из десяти стартов одиночных баллистических ракет гарантированно РАС обнаруживала лишь часть. Неплохая эффективность была только по групповым стартам ракет. После этого состоялось несколько совместных заседаний государственной комиссии по приему вооружения, Госкомиссии по военно-промышленным вопросам.
Были высказаны полярные точки зрения относительно радиолокаторов. Так, главный конструктор Ф. Кузьминский доказывал, что и в таком виде система вполне справится со своими задачами, ведь массовый старт ракет обнаруживается достаточно эффективно. Против этих доводов выступили генерал-полковник Ю. Вотинцев, другие товарищи. Решался важнейший вопрос — принятие на вооружение системы, которой в недалеком будущем предстояло стать «электронными глазами» страны. Поэтому они утверждали, что не стоит делать поспешных выводов, надо дать главному конструктору возможность тщательно доработать свое детище.
В итоге разрабатывается обширная специальная программа. В ходе нее предполагалось провести доработку передатчика, других систем на РАС, расположенной под Чернобылем. А уж потом внедрять все новшества на другом локаторе, который в начале 80-х годов на основании соответствующего документа ЦК КПСС и Совета Министров СССР был поставлен в опытную эксплуатацию на боевое дежурство.
Трагедия главного конструктора
Для Кузьминского и его сподвижников это было очень напряженное время. Они настойчиво пытались разобраться в тайнах полярной ионосферы. Почему там происходит деление и затухание электромагнитного импульса? Как преодолеть коварное ее свойство — буквально пожирать энергию? Но в этот период с поста заместителя министра радиопромышленности уходит кандидат технических наук В. Марков. По словам генерал-лейтенанта в отставке М. Ненашева, Владимир Иванович своими решениями нередко тормозил деятельность отдельных конструкторов. Это негативно влияло на ход важных работ, порождало конфликты. И в конечном итоге министр радиопромышленности предложил Маркову оставить пост и вернуться на прежнюю должность. Так он стал директором НИИ вместо Ф. Кузьминского. Франца Александровича это перемещение вполне устраивало. Они были знакомы много лет. Главный конструктор надеялся, что, освободившись от директорского бремени, он сможет все силы сосредоточить на решении сложных научных проблем и доработать локатор.
Надеждам не суждено было сбыться. Как вскоре выяснилось, интересы главного конструктора и нового директора института оказались разными. Марков считал, что не стоит заниматься углубленными исследовательскими работами на экспериментальном и двух боевых локаторах, а достаточно лишь слегка подправить весь проект. Потом передать вооружение военным и считать свою миссию законченной.
Решения директора НИИ стали осложнять слаженную работу коллектива Кузьминского. На другие места переводились нужные специалисты, не отпускались своевременно материалы. Главный конструктор возмущался, пробовал повлиять на руководителя, стучался в различные высшие инстанции. Но перед ним была неприступная крепость. Более того. Партийный комитет научно-исследовательского института, рассмотрев жалобу главного конструктора, объявил ему, строгий выговор «за личную недисциплинированность, выразившуюся в систематическом невыполнении приказов директора». Сложно сейчас оспаривать это решение. Прошло с той поры уже немало времени. Только и сейчас Кузьминский продолжает считать, что партком пошел на поводу у Маркова. Вполне возможно, что главного конструктора хотели «загнать в угол» и тогда он перестанет бороться с директором и «выбросит белый флаг».
После партийного взыскания Кузьминский понял, что поддержки ему ждать неоткуда. Поэтому Франц Александрович, практически уже лишенный возможности нормально трудиться, решил уйти из НИИ. Но с таким расчетом, чтобы иметь возможность на новом месте заниматься прежней проблемой. Директор одного из научных институтов предоставил ему такую возможность.
– Очень жаль, что Кузьминский оставил пост главного конструктора, — отметил бывший председатель государственной комиссии по приему ЗГРЛС на вооружение генерал-полковник в отставке Ю. Вотинцев, — если бы за ним сохранилась возможность доработать свое детище, то он, наверное, своевременно смог бы это сделать.
Однажды Юрии Всеволодович стал свидетелем такого разговора. В то время главнокомандующий Войсками ПВО маршал авиации А. Колдунов спросил, что думает об этой РАС главный конструктор Ю. Бурлаков. Авторитетнейший ученый, мнение которого высоко ценится, заявил, что по одиночным стартам, вероятно, доработать систему не удастся. А вот по массовым она выдает самую объективную информацию. Подобное же мнение разделяют многие офицеры, которые эксплуатировали эти станции, сотрудники главного управления вооружений ПВО. Выходит, прав был Кузьминский, отстаивая свои предложения?
Парадоксально, но когда Кузьминский стал трудиться в нормальных условиях, то всего за восемь месяцев он смог аналитически оценить сложнейшую теоретическую проблему влияния магнитных импульсов полярной ионосферы на технические характеристики РАС и понять, что нужно изменить в аппаратуре загоризонтного радара. Успех окрылил опального ученого, и он обратился в Министерство радиопромышленности, в комиссию по военно-промышленным вопросам. Доказывал целесообразность своих новых предложений, говорил, что они помогут ускорить работы по доводке системы, нынешние работы на станциях бесперспективны и ведут в тупик. Но к мнению бывшего главного конструктора уже не прислушивались. Поэтому он пытается найти поддержку в Министерстве обороны. В свое время Маршал Советского Союза Д. Устинов заинтересовался его предложениями. Была создана межведомственная комиссия. Только ее выводы для Кузьминского оказались малоутешительными. По его словам, «власть имущие» остались безразличны к тому, как будет доработана система вооружения. Поэтому и были отвергнуты новаторские идеи. Вполне возможно, что комиссия попросту субъективно подошла к предложениям ученого.
Только и на этот раз Кузьминский не думал отступать, продолжал свои исследования. С одним из ближайших своих единомышленников проводит опытное моделирование функционирования РЛС в различных условиях, углубленно исследует прохождение электромагнитного импульса через полярную ионосферу. Результаты оказались весьма весомыми. Взяв их на вооружение, Кузьминский попытался опять заинтересовать руководителей ВПК. Посылал письмо тогдашнему председателю Военно-промышленной комиссии при Совмине СССР. Но ему дали понять, что он напрасно тратит силы.
Надо отдать должное мужеству ученого, он и после этого не пал духом, продолжал трудиться. Еще два года напряженной работы. Проводил массу экспериментов, и весьма успешных. В результате пришел к пониманию многих физических процессов, связанных с функционированием боевой системы загоризонтной локации. Теперь он мог в нужном направлении повести доводку локаторов.
Очередное письмо Кузьминского пошло к председателю Государственной комиссии Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам, министру радиопромышленности, главнокомандующему Войсками ПВО: «Я указал, что хотя и ушел из НИИ, но продолжал работать над темой загоризонтной радиолокации. Рассказал, какие необходимы меры по доводке вооружения». Однако на этот раз обращение ученого осталось вообще без ответа.
Справедливости ради следует отметить, что Владимир Иванович Марков после ухода Кузьминского даже расширил фронт работ по доводке радаров. Оказывал всяческое содействие новому главному конструктору. Наравне с выполнением прежней программы проводилось совершенствование аппаратуры РЛС, направленное еще и на обнаружение самолетов и морских целей. Как раз против подобных предложений Маркова и выступал Кузьминский. Он считал это тупиковым решением, которое помешает выполнению основной задачи — тщательной доводке РАС для обнаружения стартов баллистических ракет. Только, думается, еще во времена противостояния Кузьминского с Марковым было упущено драгоценное время.
Произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС. Из-за этого исследовательские работы на РАС, расположенной в районе аварии, были прекращены, Но оставался еще один объект под Комсомольском-на-Амуре. На его доводку, как отметили Ю. Вотинцев, В. Марков, требовалось еще 300 тысяч рублей. Но в связи с изменившейся международной обстановкой новое руководство в Министерстве обороны, главкомате Войск ПВО к этому времени уже утратило интерес к системе загоризонтной локации, деньги не были выделены. И в ноябре 1989 года из-за невозможности достичь на ней требуемых характеристик и эта РАС была снята с боевого дежурства и выведена из состава системы предупреждения о ракетном нападении. А аппаратура на одном из объектов этой станции по сути дела превратилась в груду металлолома. Трагедия главного конструктора, считает М. Ненашев, не только в разногласиях с директором института. Кузьминский пошел на создание боевого образца, не имея опытных данных прохождения электромагнитной энергии через определенные районы. Он просто не предполагал такого «предательского поведения полярной ионосферы». Когда же характеристики боевых радаров оказались ниже проектных, то он проявил нерешительность. Вполне вероятно, что главный конструктор попросту не хотел больше рисковать, решив глубже разобраться в сложных явлениях.
Рассказывая о трагической судьбе загоризонтных РАС, стоит остановиться еще и на роли некоторых ведомств, отвечающих за техническую политику в области вооружений.
О монополизме, паразитных структурах...
Десятилетиями наш народ был твердо уверен, что армия получает только первоклассное вооружение, которое рождается в результате дружной и согласованной работы конструкторов, научных учреждений, ведомств. Но лишь стоило чуточку приоткрыть плотную завесу секретности вокруг деятельности военно-промышленного комплекса, как оказалось, что там не все благополучно. Нередки случаи, когда огромные средства тратятся на вооружения сомнительного качества. Например, в 43-м номере «Недели» за 1990 год была опубликована беседа с первым заместителем главного военного прокурора генерал-майором Л. Заикой. В ней, в частности, указывается: «...в ходе проверки Главной военной прокуратурой Управления начальника связи Вооруженных Сил установлено, что с ведома некоторых начальников принята на вооружение и оплачена техника связи на 16,8 миллиона рублей, но ее качество не подтверждено результатами испытаний, а недокомплект ее составил еще сумму 20,6 миллиона рублей». Ну а загоризонтная локация вообще обошлась нашему народу примерно в сотни миллионов рублей, но так и не была принята на вооружение. К тому же один из ее объектов, по словам представителей Гохрана СССР, попросту разграблен.
Как считает генерал-лейтенант в отставке М. Ненашев, у нас сейчас немало инстанций, которые нередко создают неоправданные трудности конструкторам, заказчикам вооружения от Министерства обороны. Случалось, например, когда отдельные институты обходили заказчика и буквально протаскивали свои предложения через ВПК. Там работает немало конструкторов, и, разумеется, они оказывают своим коллегам всяческую поддержку. Не раз Михаил Иванович, другие товарищи пытались доказать абсурдность некоторых проектов, но в ответ следовало: они обсуждались авторитетными учеными и те не могли допустить ошибку.
Крайне примечательна в этом случае история с размещением под Красноярском мощной современной РАС. Именно за этот район ратовали некоторые специалисты из Министерства радиопромышленности, Генерального штаба. На заседании Государственной комиссии Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам против этого решения высказались бывший тогда главнокомандующий Войсками ПВО маршал авиации А. Колдунов, генерал-полковник Ю. Вотинцев и генерал-лейтенант М. Ненашев. Они доказывали, что таким образом будет нарушен соответствующий договор с США, где говорится, что радары подобного класса государства обязуются размещать по границам национальной территории. Значит, нам надо строить РЛС по крайней мере, в районе Норильска. Но эти доводы не были приняты во внимание. Возобладала идея, что под Красноярском построить локатор проще и дешевле. И локатор был построен. Американцы, естественно, быстро определили, что советская сторона нарушила договор, и потребовали закрыть станцию. Ошибочное авторитарное решение в выборе места размещения важного государственного оборонного объекта привело к тому, что около миллиарда рублей, по сути дела, было выброшено на ветер.
– Все заказы, разработку вооружений, средства на эти цели, — говорил Михаил Иванович, — надо сосредоточить в одних руках, например, Генерального штаба.
Думается, что с этим нельзя не согласиться. Ведь оружие создается под определенную стратегию, для соответствующих целей. Кому, как не заказчику из Министерства обороны, а не различным ведомствам, производственным объединениям, как практикуется сейчас, распоряжаться и деньгами на вооружение. Не зря говорят, кто музыку заказывает, тот и платит. Но вот тут возникает еще одна проблема, которая в условиях рыночных отношений приобретает особую остроту и значимость.
Монополизм, думается, тоже в немалой степени проявил себя негативно в истории с ЗГРЛС. Разве мог бывший главный конструктор Ф. Кузьминский тягаться с Минрадиопромом, с новым руководством НИИДАРа? От опального ученого попросту отмахивались.
Как избежать этого в дальнейшем? Сейчас, как видно из тех фактов, которые приведены выше, наш оборонный комплекс дает досадные сбои в работе. Они оборачиваются колоссальными потерями для страны, Министерства обороны.
Конечно, обстановка в мире меняется к лучшему. Но означает ли это, что нашему государству не нужны армия и флот? В настоящее время из-за политических перемен в странах Восточной Европы практически прекратила свое существование ОВД, СССР лишился своих былых союзников, а блок НАТО сохраняет свои позиции. Очевидно, что в этих условиях Советскому Союзу крайне необходимы мощные Вооруженные Силы. Поэтому сейчас, в условиях военной реформы, сокращения ассигнований на оборону необходимо особенно бережно отнестись к деятельности ученых, военно-промышленного комплекса, перестроить их работу таким образом, чтобы каждый народный рубль на вооружение был оправдан. В этом случае, вероятно, какому-либо ученому не придется, как Кузьминскому, в одиночку приступом штурмовать ведомственные «крепости».
И еще. История с загоризонтными локаторами показала, что научные амбиции ученых, придерживающихся разных подходов, принципов в разработке вооружений, различного рода противостояния, подножки, человеческие антипатии — все это, в конечном счете, крайне негативно сказывается на динамике разработки необходимых армии современных вооружений, на обороноспособности страны. Разве можно допускать, чтобы талант, ум ученых больше тратились на передряги, нежели на дело, крайне необходимое государству? Государство, думается, обязано обеспечивать защиту научного поиска в оборонной сфере.
По фактам огромных потерь на объекте загоризонтного локатора под Комсомольском-на-Амуре ведут расследование органы военной прокуратуры. Редакция оставляет за собой право вернуться к проблеме, поднятой в данном материале. О результатах проверки мы сообщим читателям в одном из номеров журнала».
Вот такой материал был опубликован в №3 журнала Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота «Коммунист Вооруженных Сил». Мне, как автору материала, полагался один номер. Пришлось изворачиваться и доставать еще несколько. Лично передал по номеру журнала Францу Александровичу Кузьминскому, Эфиру Ивановичу Шустову, Юрию Всеволодовичу Вотинцеву, Михаилу Ивановичу Ненашеву. В секретариате редакции обещали еще отправить номер журнала по почте Владимиру Маркову, Валентину Стрелкину и другим. Обычно там так и поступали в отношении высокопоставленных руководителей даже тех, которые были уже не у дел. Мне звонили из НИИДАРа, благодарили за публикацию. Так же еще было несколько звонков от коллег журналистов из других военных ведомственных изданий, которые хорошо отозвались о публикации.
Прошла одна неделя после выхода журнала с материалом по ЗГРЛС, потом еще несколько. Больше ни какой реакции на публикацию не было. Складывалось такое впечатление, что она мало кого заинтересовала, и ее уже забыли. Ведь после февральского третьего номера журнала вышло еще несколько. И в них то же были острые злободневные материалы. Мне было даже как-то обидно, что столько времени потратил на материал, а в ответ такая довольно жидкая реакция. Словно это была рядовая заметка.
Через несколько недель позвонил бывший главный конструктор ЗГРЛС Франц Александрович Кузьминский, сказал, что прочитал материал с удовольствием, поблагодарил. Сказал, что болен и не мог раньше позвонить. Предложил еще вместе поработать над темой создания системы «Беркут» для ПВО Москвы. Тогда я не предполагал, что это был последний разговор с Францем Александровичем. Не то бы сразу после телефонного разговора поехал к нему и побеседовал под диктофон о знаменитом «Беркуте» и его создателях. Разговор с Кузьминский по новой теме оставил на потом из-за всевозможных больших и малых редакционных заданий. А летом 1991 года Франца Кузьминского не стало. Больное сердце не выдержало, в том числе и из-за чудовищных обвинений в газете «Советская Россия». В последующих публикациях, например, в «Красной Звезде» я указывал, что Франц Александрович умер в 57 лет. Однако это досадная ошибка. Он умер в 69 лет. На похороны на Троекуровском кладбище столицы пришел почти весь коллектив НИИДАРа. Не было только бывшего директора института генерал-лейтенанта в отставке Маркова, с которым покойный Франц Кузьминский был знаком много лет.
Еще откровенно сожалею о том, что не указал в публикации в журнале «КВС», что генерал-лейтенант в отставке Ненашев — Герой Социалистического Труда. Это звание он получил не к очередному юбилею, а за титаническую работу по созданию, приему на вооружение боевых систем для ПРО, СПРН, ПКО. И хотя Михаил Иванович принимал самое активное участие в подготовке материала, по моей просьбе читал его и правил, советовал, что еще добавить, с ним я больше не смог поговорить и узнать мнение заслуженного генерала, как отреагировали на эту публикацию в ВПК, Минобороны. Как на нее отреагировали в том же 4 ГУМО.
После звонка Кузьминского прошло еще несколько недель. Был уже апрель. На московских улицах и площадях вовсю кипели политические страсти. Почти каждый день проходили митинги, шествия, демонстрации. Демократические силы полным фронтом наступали на социализм, коммунистическую партию и ее Политбюро. Материал о ЗГРЛС уже забылся. Я занимался проблемой боевой подготовки в учебных мотострелковых и танковых частях. Съездил в командировку в Киевский военный округ в дивизии, расквартированные в Белой Церкви, Десне. Гарнизон в учебной дивизии в Десне попал в зону заражения во время Чернобыльской катастрофы. Огромные, красавицы корабельные сосны стояли с черными, мертвыми верхушками. Но за забором из колючей проволоки этого гарнизона гражданские люди получали льготы, а несколько тысяч военных с семьями их не имели. Собрал по этой проблеме материал, хотел его опубликовать в нашем журнале.
В мае вернулся в Москву. В редакции было на первый взгляд все как обычно. Начальник отдела предупредил, чтобы я не затягивал с подготовкой материалов из Киевского военного округа. Предстояла еще командировка на Дальний Восток. Поэтому засел за расшифровку диктофонных записей. После майских праздников, которые весьма бурно, даже с потасовками демонстрантов, прошли в 1991 году в Москве, по телефону позвонил мужчина. Он не представился, а сразу поинтересовался, как идут дела, как здоровье после командировки в чернобыльскую зону. Я как-то машинально ответил, что там не был, а был возле этой зоны, в учебной дивизии в Десне. Только после этого, не угадывая по голосу, кто звонит, поинтересовался, кто это печется о моем здоровье? На это мужчина ответил, что скоро узнаю, и тут же добавил, чтобы я больше не связывался с темой ЗГРЛС, мол, это может отразиться на моем здоровье и служебном положении. После этого в телефонной трубке раздались короткие гудки. Для меня это было полной неожиданностью. Если мне угрожают в таком виде, то значит, моя публикация достигла своей цели. Выходит не зря несколько месяцев копал эту тему. Решил, что обязательно подготовлю еще одну более расширенную публикацию по проблеме ЗГРЛС для одной из центральных газет или журнала. Использую в ней материалы расследования главной военной прокуратуры. А пока собрал в отдельную папку все материалы по загоризонтной локации и положил ее до поры в свой редакционный сейф. Разговор по телефону с неизвестным меня окончательно убедил, что проблема ЗГРЛС волнует не только меня, Кузьминского и его сподвижников из НИИДАРа. Есть в ней что-то такое, до чего я не смог докопаться. Поэтому решил и дальше собирать материал. Узнать, почему этими радарами заинтересовалось руководство Военно-морского флота, почему в «Советской России» было специально отмечено, что эту авантюру подбросили так же в ВМФ? На отдельном листке набросал примерный план дальнейших расследований по ЗГРЛС. Однако меня опередили коллеги журналисты более оперативные, но особо не вникающие в тонкости всех проблем ЗГРЛС.