Важный мыльный пузырь
В лесу над рекой горел костёр, а вокруг него был насыпан песок, потому что пионеры знали противопожарные правила. Огонь жадно поглядывал на кусты и деревья, но достать их не мог, и ему ничего больше не оставалось, как лизать котелок, в котором варилась каша. Котелок так закоптился, что стал совсем чёрным и от злости плевался кашей — больше-то у него ничего не было. Жирные капельки с шипением выпрыгивали в огонь, а одна не долетела и уселась на чёрной стенке котелка.
— Здравствуйте! — сказала она.
— Добро пожаловать! — ответил ей кто-то. — Как тебя зовут?
— Я — Жиринка. А ты кто?
— Я — Сажинка.
— Ты всегда здесь живёшь?
— Нет, временно. Когда смогу, перееду на чью-нибудь белую рубашку. Так приятно сидеть на чистом! Кроме того, белый цвет мне к лицу, ведь я брюнетка. А здесь меня совсем и не видно!
— Возьми меня с собой!
— Хорошо, поедем. Надо только подождать, пока подвернётся подходящий случай.
И тут к костру подошли дежурные, которые ходили, собирать хворост.
— Фу, какая грязная кастрюля! — сказал Володя.
— Это не кастрюля, а котелок, — ответила Валя. — Сразу видно, что ты первый раз в походе. Сейчас я почищу картошку, а ты мешай кашу, чтобы она не пригорела.
— Да я не умею!
— Надо учиться. Ты же дежурный! Только смотри не испачкайся!
Володя неохотно взял ложку и с опаской подошёл к костру.
— Внимание, — прошептала Сажинка, — это как раз то, что нам нужно. К прыжку готовсь! Раз, два!
И Сажинка с Жиринкой перепрыгнули с котелка прямо на рукав Володиной рубашки.
— Ай! — закричал Володя. — Смотри, какая гадость!
— Ну и дежурный! — вздохнула Валя. — Да ты маме когда-нибудь помогаешь?
— Маме? Нет, она всё делает сама.
— Оно и видно. Никакой от тебя нет пользы. Ступай к речке, отмой рукав, я и одна справлюсь.
Володя побежал к реке, снял с себя рубашку и начал изо всех сил тереть пятно водой.
— Ха-ха-ха! — покатывались со смеху Сажинка и Жиринка. — Вот глупый мальчишка! Не знает, что мы в воде не растворяемся!
— Не смывается! — задумчиво протянул Володя.
— И не смоется! — хохотали Сажинка и Жиринка. — Ведь мы воду к себе не подпускаем, она только вокруг нас ходит, а мы сидим, как на островке. Три хоть до завтра, всё равно не уйдём!
— Пуф! — сказал кто-то. — Я бы вам показал!
На берегу лежала мыльница с куском мыла, а в ней сидел толстый, важный Мыльный Пузырь. Он был очень горд, потому что переливался разными цветами и считал себя родственником Радуги.
— Вот ещё! — дерзко ответила Сажцнка. — У тебя и середины-то нет, одни наружные стенки. Только тронь — и лопнешь!
— Как ты смеешь мне грубить?! — рассердился Мыльный Пузырь. — Разве ты не видишь, что я главный над всем мылом?
— Что это такое — мыло? — спросила Жиринка.
— Скоро узнаешь, — проворчал Пузырь и надулся ещё сильнее. А Володя взял мокрую рубашку и пошёл обратно к костру.
— Ты и пятна не можешь отмыть? — засмеялась Валя.
— Так оно не отмывается. Я же никогда не стирал.
— Не выйдет из тебя туриста. Давай сюда! — и Валя побежала с рубашкой к реке.
— Теперь мы вам покажем! — крикнул Пузырь, когда Валя взяла мыло. Он взлетел наверх и стал оттуда командовать:
— Раз, два — взяли! Раз, два — взяли!
Но, конечно, на него никто не обращал внимания. Маленькие частички мыла сами отлично знали, что им нужно делать, и сейчас же принялись за работу. Быстро-быстро они начали строить со всех сторон мостики к тем островкам на рубашке, где засели Сажинка и Жиринка. По мостикам вместе с мылом побежала вода, окружила врагов и потянула их за собой.
— Ай-ай-ай, — кричали Сажинка и Жиринка, — тонем, тонем!
А Валя всё тёрла рубашку мылом, и храбрых частичек становилось всё больше.
— Буль-буль-буль! — успели ещё только сказать Сажинка с Жиринкой и скатились в реку. Валя отжала рубашку и ушла.
— Вот так-то! — засмеялся Мыльный Пузырь.
— А ты здесь при чём? — спросила Ветка, которая всё видела.
— Как при чём? Ведь я главный над мылом, да к тому же ещё в родстве с Радугой!
И Пузырь так раздулся от важности, что стал совсем малиновым.
— Сейчас мы увидим, какой ты главный! — усмехнулась Ветка и подставила ему сучком подножку. Пузырь сразу лопнул, а на сучке даже ничего не осталось, кроме маленького мокрого пятнышка.
— Вот так-то! — сказала Ветка, — Где теперь вся его красота?
А всё потому, что у него совсем не было середины — одни только наружные стенки…
