Четыре песчинки
ПРОЛОГ
У большого синего моря жили четыре сестры-песчинки — Си, Ди, Ми и Ли. Это очень коротенькие имена, но ведь и сами песчинки были совсем маленькими. Днём они грелись на солнышке, умывались солёными брызгами волн и болтали с кусочками янтаря, которые выносил на берег прилив. По ночам они смотрели, как луна развёртывает на воде серебряную дорожку, а маяк указывает двумя длинными светлыми пальцами, куда надо идти. У маяка не было мамы, поэтому он не знал, что пальцами указывать некрасиво…
Но песчинкам никуда идти не хотелось. Им и дома было хорошо. Только с ветром они соглашались протанцевать вальс — и тогда перелетали с места на место.
— Так будет всегда! — говорили они.
— Нет! — сказал им Маяк. — Всегда ничего не бывает. Всё меняется. Я сверху вижу много такого, о чём вы даже и не слышали.
— Ха-ха-ха! — засмеялись Си, Ди, Ми и Ли. — Мы видели гораздо больше, чем ты. Ведь тебя поставили только пятьдесят лет тому назад, когда буря сломала старую деревянную башню с керосиновой лампой. А мы живём уже много тысячелетий!
— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — проворчал Маяк. Он был очень обидчивым и сейчас же отвернулся в другую сторону, хотя и не имел права так поступать. Ведь по морю шли корабли, и капитаны смотрели в большие чёрные бинокли, чтобы узнать по лучам Маяка, где находится берег.
А на другой день оказалось, что Маяк сказал правду. Пришли тяжёлые самосвалы и острыми чёрными ковшами стали забирать песок. Раз, два — в кузов! Раз, два — в кузов!
— Не трогай нас! Мы не хотим «никуда ехать! — плакали песчинки. Но никто их не слушал.
— Прощайте, сёстры! — закричала Си.
— Прощайте, прощайте! — отвечали Ди, Ми и Ли. Моторы сердито зарычали и навсегда увезли сестёр от родного берега.
— Я же говорил, что всё меняется, — вздохнул Маяк, — а мне всё-таки жалко песчинок, хоть мы и поссорились вчера. Ведь мы пятьдесят лет прожили вместе.
СИ
В кузове было очень тесно и неудобно. Си не могла пошевельнуться, потому что на ней лежал толстый слой знакомых и незнакомых песчинок.
— Куда вы? Куда вы? — посвистывал ветер, который гнался за машиной, чтобы узнать, что будет с сёстрами.
— На кирпичный завод! На кирпичный завод! — тарахтели в ответ колёса.
— Ай-ай-ай! — свистнул в последний раз ветер и улетел обратно к морю — танцевать с другими песчинками. А самосвал въехал в большие ворота, встряхнулся, вывалил песок и ушёл к Бензоколонке, которая пригласила его обедать.
— Ох, ох, ох! — вздыхала перепуганная Си. И действительно, можно было охнуть, потому что большая машина схватила песчинки, всыпала в громадный чан с глиной и начала мешать.
— Пуф, пуф! — приговаривала машина. Она давила и мяла, переворачивала, поливала тёплой водой и опять давила, пока песчинки вместе с глиной не превратились в мягкое-мягкое тесто.
— Давай его сюда! — крикнула другая машина. Она ухватила готовое тесто и вылепила из него длинный брус. Третья машина сделала в этом брусе дырочки, четвёртая разрезала его на кусочки — и получились хорошенькие кирпичики, похожие на пористый шоколад.
Си ужасно устала от всей этой возни, но кирпичики поехали еще и в печку. Фу ты, как там было жарко! Солнце на берегу никогда так не грело!
— У меня испортится цвет лица! — подумала Си. И действительно, она стала совсем красная, краснее, чем солнце на закате.
А когда кирпичи отдохнули, их отвезли в город, чтобы выстроить из них большой, красивый дом на берегу реки.
ДИ
Ди была самая храбрая из четырёх сестёр. Она не очень испугалась, когда её увезли.
— Теперь я увижу, что делается на свете, — подумала она, — может быть, это совсем не плохо!
Но, так как из машины ничего не было видно, Ди решила отдохнуть. Она так крепко заснула, что проснулась только тогда, когда песок начали сыпать в Бетономешалку.
— Это что ещё за штука? — сказала Ди.
— Вот я покажу тебе штуку! — рассердилась Бетономешалка.
Она схватила Ди, бросила её в чан вместе с другими песчинками, цементом и гравием, полила их водой и начала мешать.
— Перестань! — закричала Ди. — У меня закружится голова!
Но Бетономешалка только чавкала: чав, чав!
„Какая невоспитанная машина! — подумала Ди. — У нас на берегу никто никогда не чавкал!“
А Бетономешалка всё мешала, поливала водой, опять мешала и чавкала всё громче и громче.
— Фу, даже жарко стало, — сказала Ди и выпила глоток воды. Но вода оказалась совсем невкусной. В ней не было ни капельки соли. А ведь Ди всегда пила только солёную морскую воду.
— Ну и ну! — вздохнула песчинка. — Даже напиться нельзя! Что же из всего этого выйдет?
И скоро оказалось, что вышел из этого бетон.
Хотя Бетономешалка не умела быть вежливой, но работала хорошо. Она знала, что бетон нужен для строительства моста, и очень старалась сделать его получше.
Когда всё было готово, бетон отвезли на стройку, и Ди оказалась высоко-высоко над рекой. Далеко внизу быстро бежала бурная зелёная вода, на берегах дымили трубы заводов, гудели автомобили и звенели трамваи. А у самой реки каменщики достраивали большой, красивый дом..
МИ
Ми и Ли попали в одну машину и очень этому радовались. Вдвоём всё-таки не так страшно.
— Как ты думаешь, сестрёнка, куда нас везут? — спросила Ли.
— Не знаю, — ответила Ми, — будем надеяться, что с нами ничего не случится.
Но с ними случилось такое, чего не смог бы предсказать даже Маяк, хотя он очень далеко видел.
Сначала песок очистили. Выбросили прочь маленькие камешки, кусочки янтаря, крошки твёрдого дерева, принесённые морем из дальних стран, и ещё разные мелочи, которые были не нужны. Потом его сушили, мельчили в дробилках, просевали. Ми и Ли ужасно устали.
— Я больше не могу! — сказала Ми. — Мы так похудели, что даже просвечиваем!
— Да, — ответила Ли, — но теперь, наверное, самое трудное уже позади!
Но самое трудное только ещё начиналось. Песчинки не знали, что из них решили варить стекло. А чтобы стекло сварилось как следует, нужна такая жара, какой даже никто не может себе представить — 1500 градусов! Вот в какую жарищу попали Ми, Ли и все остальные песчинки. Неудивительно, что они скоро превратились в густую, вязкую кашу, вроде тянучки. Каша пыхтела, вздыхала, из неё летели пузырьки, а её всё варили да варили, пока даже и пузырьков не стало. Очень это было неприятно! Ми и Ли так измучились, что уже ничего не чувствовали, хотя кашу ещё несколько раз нагревали и охлаждали, чтобы стекло получилось прочное. Сёстры не заметили даже, как их разлучили. Ли ещё остывала, а Ми уже утащили куда-то. И, когда Ми пришла в себя, оказалось, что она попала в какую-то машину. У машины было много-много маленьких формочек. Стеклянная каша вливалась в эти формочки, машина делала хлоп-хлоп, и Ми оглянуться не успела, как превратилась в частичку красивого прозрачного стакана.
Стаканы все были совершенно одинаковые и плыли друг за другом по длинной ленте, которая куда-то ехала.
— Ох, сколько нас! — сказала Ми.
— Две тысячи в час! Две тысячи в час! — зазвенели все остальные стаканы.
— Это что ещё за стихи? — прикрикнула на них машина. — Живо отправляйтесь в ящики и освободите место для следующих!
И Ми вместе со всеми поехала в магазин…
ЛИ
Ли сидела на запаянном конце длинной стеклянной трубки и оглядывалась кругом, чтобы найти Ми. Но Ми нигде не было видно.
„Теперь я осталась совсем одна, — подумала Ли, — и к тому же ужасно подурнела. Ведь я была блестящая, жёлтая, как солнышко, а стала какая-то бесцветная…“
И вдруг хорошенькая девушка в белом халате поднесла трубку к ярко пылающей газовой горелке.
— Ох, опять жара! Мы плавимся, плавимся! — закричали все песчинки. А девушка вложила расплавленный конец трубки в форму, дунула с другого конца — и получился шар. Он был прозрачный, чуть зеленоватый и совсем некрасивый. Ли очень расстроилась.
— Столько мучений мы вытерпели, а стали такой безобразной штукой! — сказала она.
Но шар покрыли зеркальной плёнкой, окунули в бак с краской. А когда шар высох и отдохнул, его отнесли в разрисовочное отделение. Это было очень интересное место. За столами сидели художницы, и перед каждой лежали самые разные кисточки — большие и маленькие, толстые и тонкие, длинные и короткие. В белых фарфоровых мисочках переливались разноцветные краски, а кругом висели пёстрые, блестящие ёлочные игрушки. Зайцы грызли красную морковку, золотой дождь топорщился от гордости, серебряные сосульки выглядели совсем как настоящие, а груши и яблоки так и просились в рот.
Художница взяла шар, в котором сидела Ли, и повертела его перед собой.
— Ну, как мы тебя нарядим? — спросила она.
— Ах, пожалуйста, покрасивее, — ответила Ли. Люди не могут, конечно, услышать, что говорят песчинки, но могут об этом догадываться. Художница догадалась потому, что ей и самой хотелось сделать шар очень красивым. Она взяла кисточку и разрисовала хрупкие, блестящие стенки необыкновенной краской, которая умеет светиться в темноте.
— Какой красавец! Как он переливается, — зашептали все остальные игрушки, — он красивее нас всех!
И это была правда. Новый шар сиял, переливался разноцветными блёстками, и в нём, как в зеркале, отражалась вся комната, и художницы, и кисточки, и игрушки.
— Я похожа теперь на каплю росы рано утром, когда восходит солнце! — радостно закричала Ли. И сразу забыла все мучения, которые ей пришлось перенести. За такую красоту стоило пострадать!
— Скоро Новый год, — сказала художница своим подругам, — так пусть же этот прекрасный шар попадёт на ёлку к самым хорошим Детям!
В большом красивом доме на берегу реки праздновали сразу новоселье и Новый год. Ёлка сияла огнями, и дед Мороз старался спрятаться поглубже в ветвях, подальше от разноцветных свечей, потому что ему было жарко в шубе. Снегурочка обмахивалась маленькой веткой, которую она незаметно отломила, а зайцы плясали на ниточках, думая, что наступило лето.
— В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла! — пели дети и танцевали вокруг ёлки. А взрослые сидели за столом, ужинали и поздравляли друг друга с новосельем. И всем было весело.
— Хрр-хрр, — захрипели большие старые часы, — хрр-хрр… сейчас мы пробьём полночь!
И действительно они пробили ровно двенадцать раз, не больше и не меньше, так как были очень аккуратны.
— С Новым годом! С новым счастьем! — заговорили все.
И высокие хрустальные бокалы весело ответили:
— Динь, динь.
— А теперь детям пора спать, — сказала мама, и дети сразу послушались. Хорошие дети всегда слушаются сразу.
На ёлке погасили свечи, гости ушли домой, и комната опустела. На столе остался только забытый стакан с чаем. А в стакане сидела Ми.
— Что это так блестит на ёлке? — спросила она у Ложки.
— Это светящийся шар, — ответила Ложка и отпихнула лимон, который мешал ей сесть поудобнее, — тот самый, про который говорили, что он красивее всех.
Шар сиял разноцветными огнями так, что даже освещал кончик ветки и край белого платья Снегурочки. И вдруг шар заговорил.
— Сестрица, Ми! Здравствуй, сестрица Ми! — закричал он и засмеялся от радости. Ми так подпрыгнула, что немножко чаю вылилось на скатерть.
— Веди себя прилично, — рассердилась Ложка, — ведь завтра подумают, что это я посадила пятно!
Но Ми было не до приличий.
— Ты ли это, сестрица Ли? Как я рада тебя видеть!
— Здравствуйте, сёстры! — сказал глуховатый голос. — Я тоже здесь!
— Си! Где ты, Си? — закричали Ми и Ли.
— Я здесь, в кирпиче, под обоями и под штукатуркой. Поэтому меня так плохо слышно!
— Как хорошо! Как хорошо! — радовалисн песчинки. — И как жаль, что с нами нет Ди!
— А вы посмотрите в окно, малютки! — сказал дед Мороз и отдёрнул занавеску. Высоко над замёрзшей рекой сверкал огнями новый мост. Звенели трамваи, проносились автомобили, спешили домой запоздалые пешеходы. И вдруг один фонарь на мосту часто-часто замигал по азбуке Морзе, той самой, которой передают телеграммы: чёрточка — точка, чёрточка — точка…
— Здравствуйте, мои дорогие сестрички! Это я, Ди! Я здесь, в бетоне под фонарём, и попросила его помигать вам от меня!
— С новым счастьем, песчинки! — сказал дед Мороз. — Вы действительно очень счастливые. Раньше вы лежали без толку на морском берегу, а теперь каждая из вас приносит пользу людям.
И три песчинки радостно ответили:
— С новым счастьем!
А фонарь на мосту просигналил эти же слова от имени Ди…»
