ШЕСТЬ СТЕПЕНЕЙ

Трудность физико-математического описания сетей и отношений, образуемых друзьями, знакомыми и коллегами, связана не столько с их сложностью и непредсказуемостью, сколько с непостоянством и своеобразной зыбкостью. Английский читатель поймет меня, если вспомнит традицию посылать рождественские поздравительные открытки, что постоянно вызывает мучительные размышления при составлении списка адресатов. Достаточно ли близко я знаю Эмми, чтобы послать ей открытку? А вот Роджера я знаю куда лучше, но мы с ним уже несколько лет не встречались.

В случае с Числами Бэкона ситуация выглядит очень определенной, так как, приписывая кому-либо число, вы просто проверяете, кто и когда с кем снимался, хотя, разумеется, тут также моіут возникать технические проблемы и споры (некоторые кинолюбители, например, считают неверным включение в список телевизионных фильмов и постановок). Ответы на вопросы о дружбе и приятельстве тоже часто неоднозначны, спорны и не обладают, как говорят математики, взаимной однозначностью: я считаю Гарри близким другом, а он меня — просто знакомым. Более того, разбираясь в структурах таких сетей общественных связей, социологи неоднократно убеждались в том, что большинство людей очень плохо представляют и описывают свои отношения с окружением. Человеку трудно очертить круг дружеского общения, перечислить всех знакомых и т.д., не говоря уже о том, что эти сети постоянно меняются со временем, а дружеские связи непрерывно распадаются и формируются.

В 1970-х годах социолог Марк Грановеттер из университета Джона Хопкинса в Балтиморе указал на необходимость какой-то диверсифицированной оценки «силы» дружеских связей между людьми. Сильные дружеские связи довольно легко поддаются учету, но именно они, как оказалось, играют незначительную роль в создании общей структуры изучаемой сети. Легкость учета связана с тем, что обычно из друзей формируется устойчивый и прочный союз или группа (узкий круг), который социологи называют кластером, пользуясь распространенным физическим термином. По идее Грановеттера, основная проблема заключается в том, что важнейшую роль играют слабые, «приятельские» связи между кластерами, образующие глобальную сеть, как показано на рис. 15.1. Для оценки таких взаимодействий он предложил замысловатый термин «сила слабых связей», но именно эти слабые связи труднее всего поддаются учету и идентификации.

Социологи начали проявлять интерес к сети общественных связей еще в 1950-х годах, когда политолог Итель де Сола Пул и математик Манфред Кохен из Массачусетского технологического института (МТИ) попытались описать процесс формирования политических сил в обществе. Поставленные ими вопросы вовсе не были простыми, хотя и выглядели на первый взгляд наивными: каким образом отдельные личности могут добиться политической власти? Не управляют ли страной просто ближайшие друзья и советники президента, нашептывающие ему политические решения? А какова при этом роль, например, друзей самих этих друзей и советников президента? Кто обладает реальной властью? На каком «этаже» или уровне влияния формируется реальная политика страны?

Пул и Кохен попытались сформулировать общую теорию социальных сетей, предполагая, что многие люди связаны между собой гораздо сильнее, чем они сами думают. Они написали статью на эту тему, но даже не решились опубликовать ее (она была опубликована лишь в 1978 году), хотя работа распространялась неофициально и получила широкую известность. Одним из тех, кто ознакомился с этой работой, был психолог Стэнли Мильграм из Гарвардского университета, которому удалось на ее основе создать одну из самых известных и элегантных теорий общественных сетей. Мильграм провел собственный эксперимент для оценки эффективности общественных сетей, для чего разослал 196 почтовых пакетов разным людям в городе Омаха (штат Небраска) с просьбой переслать эти посылки заданному лицу, в качестве которого указывался биржевой маклер, проживающий в городке Шарон вблизи Бостона. Для пояснения условий эксперимента укажем, что Омаха была выбрана по соображениям максимальной удаленности от Бостона, а также то, что в сопроводительном письме не был указан точный адрес, а только приблизительное местожительство, профессия и имя адресата. Исходных получателей пакетов (Мильграм выбрал их случайным образом из адресной книги) просили каким-либо образом передать или переслать посылку своим друзьям, знакомым или коллегам, способным, в свою очередь, передать или переслать эту посылку конечному адресату. При каждой пересылке просьба повторялась, так что пакеты начинали случайное путешествие по сетям личных знакомств.

Некоторые люди, получив пакет, просто пересылали его своим знакомым брокерам, надеясь, что те быстрее и разумнее сумеют организовать доставку, однако большая часть, не предпринимая никаких систематических действий по установлению точного адреса, стала действительно высылать пакеты своим друзьям и знакомым, которые географически, социально или профессионально казались им удобными «пересылочными» пунктами. Каждый из невольных участников такой «дружеской» почтовой службы сообщал сведения о себе, что позволило позднее проследить все маршруты следования. Подытоживая результаты эксперимента, Мильграм писал: «Один мой очень умный друг предположил, что пакеты будут пересылаться около сотни раз, прежде чем попадут из Небраски в Шарон. Он здорово ошибся».¹ Оказалось, что практически все пакеты дошли до адресата в среднем через пять «рук», т.е. шесть пересылок.

Основной результат эксперимента сводился к тому, что в США практически любой человек связан с любым другим, случайно выбранным человеком цепочкой из пяти знакомых. Речь не идет о точном числе, так как многие маршруты пересылки, конечно, не были оптимальными, не говоря уже о том, что часть пакетов не дошла до адресата просто в силу бездеятельности отдельных людей. Однако сейчас никто не сомневается, что число знакомств для всеобщей связи населения США составляет от 5 до 7. Позднее это было подтверждено и знаменитыми экспериментами Мильграма 1970 года с пересылкой пакетов из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк[131].

Хотя эти исследования были ограничены территорией США, они быстро получили международную известность, особенно после постановки в 1990 году пьесы Джона Гуара Шесть степеней разлуки[132], где один из персонажей говорит следующее:

Через шесть знакомств я знаю каждого человека на Земле! Шесть человек... Всего шесть шагов до каждого, до президента США, до гондольера в Венеции, до дикаря в африканских джунглях, каждого эскимоса... Какая глубокая и поразительная мысль! Каждый знакомый тебе человек — это дверь в совершенно иной мир!²

Но настолько ли глубока и поразительна эта мысль? На свете есть множество вещей, которые представляются большинству людей странными и таинственными всего лишь потому, что они противоречат их интуитивным представлениям и ожиданиям. Например, люди полагают, что географическая удаленность соответствует каким-то значительным социальным различиям, хотя эта уверенность имеет мало разумных оснований. Задумайтесь, действительно ли ваш социальный статус сильно отличается от статуса многих жителей штата Небраска? Не живут ли в паре автобусных остановок от вас люди с иным социальным положением? Как вообще можно связывать расстояние с различиями в социальной сфере?

Вопросы чудные, если не сказать тривиальные. Но они перестают быть таковыми при движении в глубь проблемы. Возьмем в качестве примера касающиеся каждого из нас вопросы распространения инфекционных заболеваний. Ведь именно люди из нашего ближайшего окружения, с которыми мы постоянно вступаем в физический контакт, невольно снабжают нас микробами и вирусами, вызывающими болезни, которые весьма существенно меняют нашу жизнь. Предлагаю читателю задуматься о сложных связях при личных и сексуальных контактах, приводящих к распространению болезней типа СПИДа среди населения целых стран. Анализ механизмов распространения таких заболеваний дополнительно осложняется неоднозначностью последствий контакта, так как, например, человек может получить вирус СПИДа от сексуального партнера или остаться здоровым[133]. Как только эпидемиологи всерьез занялись этой проблемой, они немедленно уперлись в сложность выявления цепочки передачи инфекции и построения соответствующей социальной сети. Путем почти детективного исследования некоторые такие цепочки были идентифицированы, и сейчас известно, что одним из первых переносчиков СПИДа в Европе был норвежский матрос, заразившийся в начале 1960-х годов в Западной Африке, а затем передавший вирус множеству людей в Кельне и Реймсе, где он позднее долгое время работал водителем грузовика. Большую известность в свое время получила история гомосексуалиста Гаэтана Дюга (прозванного эпидемиологами пациентом Зеро), работавшего стюардом на авиалиниях и имевшего отношение как минимум к сорока наиболее ранним случаям заражения СПИДом в Калифорнии и Нью-Йорке.

Переходя к более приятным темам, отметим, что множество книг, пьес и мелодий в настоящее время получают известность не только благодаря правильно организованной рекламной кампании, но и просто слухам. Иногда этот механизм срабатывает в пользу аудитории, т. е., например, плохой, но широко разрекламированный фильм может провалиться в прокате, если любители распустят слух, что это «туфта». Настоящая проблема заключается в том, что в наш век массовых коммуникаций и глобальных информационных систем чрезвычайно трудно описать точный механизм распространения определенных культурных ценностей и идей. Но несомненно, что социальные сети принимают в этом участие, а еще несколько десятилетий назад именно межличностные контакты лежали в основе такого распространения. Возможно, что проблема обмена информацией (в сетях и между людьми) является основной для всех процессов глобализации.