КРАЙ ИСТОРИИ

Ландшафтная модель на основе анализа сложившейся в Европе политической обстановки позволила предсказать к концу 1930-х годов два сценария развития событий, в первом большинство демократических стран объединялись против Германии, а во втором — против Советского Союза.

То, что в истории реализовался первый, а не второй сценарий, обусловлено тем историческим путем, который привел Европу к указанному расколу. Несомненно, что истоки событий лежат в драматических столкновениях начала XX века, являющихся, в свою очередь, продолжением конфликтов Викторианской эпохи. Так что упоминание «пути» может выглядеть банальным утверждением о «прошлом, которое управляет будущим», но проблема выглядит сложнее, если мы вспомним о характерных для физики флуктуациях ландшафта и связанных с этим закономерностях.

Как несколько раз упоминалось ранее, модель Изинга для ферромагнетиков и флюидов позволяет получать энергетический ландшафт с двумя долинами, которые могут быть приписаны состояниям с одинаковой направленностью спинов (все вверх или все вниз) или соответственно жидкости и газу. Более вероятное состояние таких систем соответствует долине с более низкой энергией при тех же условиях. Долины жидкости и газа при температуре кипения (или конденсации) имеют одинаковую глубину, и частицы могут переходить из одного состояния в другое. Это именно то, что описал в свое время ван дер Ваальс, обсуждение фазовых переходов в терминах энергетического ландшафта предлагает нам просто другую интерпретацию.

Давайте рассмотрим переход какой-либо страны из одного союза в другой (т. е. перескок из одной энергетической долины в другую) в качестве прямого аналога фазового перехода типа «жидкость—газ», когда ничтожные колебания в температуре и давлении могут приводить к существенному изменению состояния всей физической системы в целом. В сущности, точно так же очень небольшие изменения в военно-политической ситуации или позициях отдельных стран могут приводить к весьма серьезным последствиям в расстановке игроков на политической сцене, особенно если ближайшая «энергетическая» долина имеет почти такую же глубину. Поэтому при политическом анализе важна не только глубина долины (именно она соответствует последствиям заключения военных союзов), но и то, имеется ли поблизости долина примерно такой же глубины.

Во флюиде из взаимодействующих частиц изменение давления при постоянстве температуры меняет относительную глубину долин, соответствующих жидкости и газу. В точке перехода эти глубины равны друг другу, но при малейшем повышении давления жидкое состояние становится чуть более устойчивее газообразного, так что газ переходит в так называемое метастабильное состояние (см. гл. 7). Именно в этом смысле можно считать, что антисоветское объединение стран Европы в 1936 году перешло в метастабильное состояние. Уже отмечалось, что такие метастабильные состояния могут существовать достаточно долго, но лишь в специально подготовленных системах и подвергаясь постоянному риску коллапса в более устойчивое состояние.

Рис. 12.5. В спинодальной точке перестает существовать менее устойчивая конфигурация из двух возможных состояний физической системы (метастабильное состояние) (а). Аналог этого перехода можно обнаружить в модели ландшафта военно-политических объединений Европы в 1936-1939 годах. В этот период обстановка изменилась таким образом, что антисоветский союз перестал быть возможным (б).

Однако, продолжая повышать давление в системе «жидкость—газ», мы делаем газообразное состояние еще менее стабильным, т. е. повышаем уровень его долины относительно жидкого состояния, в результате чего в какой-то момент существование газообразного состояния станет невозможным даже теоретически. Физики называют эту точку спинодальной и связывают ее с исчезновением метастабильного состояния (рис. 12.5, а). В ландшафтной модели Аксельрода изменение давления эквивалентно изменению «размеров» взаимодействующих агентов или стран, что означает некие изменения во взаимном притяжении или отталкивании. Легко проследить такие изменения за период 1936-1939 годов в историческом и военно-политическом ландшафте Европе, определявшие переход стран из одной коалиции в другую. Более того, на этом ландшафте даже можно обнаружить исторический аналог спинодальной точки (рис. 12.5, б), соответствующий краткому периоду между 1937 и 1938 годами, после которого военное столкновение между союзниками и странами оси стало фактически неизбежным.

Конечно, и в современной политической ситуации очень легко найти задачи построения аналогичных сценариев на основе ландшафтной теории. Аксельрод и его группа уже пробовала применить теорию «ретроспективно» для описания событий к концу 1989 года (объединение Германии, уход СССР из Восточной Европы и т. п.), и по этому прогнозу в Варшавском договоре могла остаться только Болгария, а все остальные страны советского блока должны были вступить в союз с НАТО. За этим должен был последовать распад СССР. В модель не вписывались лишь события в Румынии. Другие исследователи применили ландшафтную модель для анализа распада бывшей Югославии в начале 1990-х годов.

Удачные описания прошлых событий свидетельствуют об успехе модели, но ее конечной целью, разумеется, должно быть создание и оценка сценариев будущего, т. е. попытка дать практические советы относительно сложных ситуаций текущего момента. Например, может ли модель давать какие-нибудь рекомендации для развития ситуации на неспокойном Ближнем Востоке, где Израиль, Сирия, Иран и Иордания давно находятся в состоянии застарелой вражды и недоверия? Может ли возникнуть союз исламских стран на основе религиозного единства и общего страха перед влиянием Запада, несмотря на существенную разницу в их политических системах и симпатиях? Найдется ли место в таком союзе для Турции? Насколько такое развитие событий будет зависеть от состояния дел в политически нестабильном и почти неуправляемом Ираке?

Конечно, было бы нежелательно, чтобы кто-то пытался решать проблемы международных отношений, исходя из одной-единственной и, скажем прямо, весьма упрощенной модели, однако хочется надеяться, что предлагаемый подход позволит нам оценить хотя бы общие тенденции развития мировой политики. Кроме того, такие модели могли бы способствовать созданию более устойчивых союзов и предотвращению конфликтов, хотя необходимо с сожалением заметить, что в истории большинство международных союзов складывалось для подготовки к войне или в ходе войны, но никак не для ее предотвращения.

Существует множество факторов, влияющих на образование групп, ассоциаций и коалиций между людьми, общественными организациями или странами. В сущности, каждая социальная группа, независимо от признаков, по которым она образована (расовым, классовым, религиозным или идеологическим), и размеров (маленькая группа коллег по работе или международное объединение), развивается по некоторым определенным закономерностям, которые мы и пытаемся оценить по разным параметрам. Например, ученые стремятся понять, какой признак является доминирующим в процессе образования данной группы или ее развития. Даже в сравнительно небольших организациях очень важно уловить правильные закономерности разделения труда и обязанностей. Или, например, каждый человек, связанный с высшим образованием, знает, как сложно определить место конкретного учебного курса в общей системе обучения (вечная проблема ректоров университетов — относить ли геологию к естественным или техническим наукам?). Многие проблемы стало бы легче решать, если бы у нас была хоть какая-нибудь методика «естественного» разделения понятий и действий.

Кстати, сам факт, что нам приходится обсуждать столь прозаические вопросы в едином контексте с проблемами геополитики и судеб мира, свидетельствует о наличии каких-то фундаментальных принципов и закономерностей, управляющих этими процессами. Разве не удивительно, что обсуждаемая модель может быть применена не только к описанию процессов слияния компьютерных фирм, но и к образованию военно-политических союзов перед мировой войной? Единство подхода показывает, что сама наука вырывается из узких рамок специализации (кстати, весьма характерных не для естественных, а именно для политических и социальных дисциплин) и пытается обнаружить в окружающем нас мире гораздо более общие закономерности.